Когда мужчина говорит эти слова, дыхание захватывает, даже если ты ему не веришь. Но в этот раз сомнения мгновенно улетучились: я знала, что и вправду прекрасна. Мне не терпелось ощутить в себе его плоть, которая, как я чувствовала бедром, уже напряглась до предела. Увернувшись от него, я залезла в сумочку и вытащила Нинин презерватив. После стольких лет замужества я уже отвыкла от неловкости предварительных переговоров: «Как насчет контрацепции?» Он взял презерватив и разглядел его в свете луны. Я затаила дыхание, ожидая, что он скажет что-то умное, но он просто разгрыз пластиковую обертку и стянул с меня джинсы. Я отбросила их ногами, и они упали где-то возле руля. Одним рывком он откинулся на спинку и усадил меня на себя. Держась за его плечи, я вскочила верхом и, задыхаясь, приникла к его губам, пока он входил в меня все глубже и глубже. Я металась из стороны в сторону, словно оседлав морскую волну, и мои волосы хлестали меня по щекам. Мне казалось, что я утопаю в черной воде, потоки которой ласкают меня, делая гладкой, как ракушки на дне океана.
Мы любили друг друга так, словно ждали этого всю свою жизнь. В такие мгновения раскрываются все твои секреты: твоя любовь, твои утраты, все прожитые годы. Я подумала, что все это время между Мемфисом и настоящим моментом было чем-то вроде зимней спячки. И теперь мы словно проснулись, дико изголодавшиеся друг по другу. Мы быстро закончили, и я лежала на нем, закрыв глаза, слушая стук его сердца и недавно начавшегося дождя. Капли барабанили по крыше пикапа, а я тем временем думала, что поступила так, как обычно поступают мужчины: поддаются своим даже самым мимолетным страстям и не испытывают никаких угрызений совести. Словно всплывающему на поверхность аквалангисту, мне казалось, что я двигаюсь навстречу свету из голубой и безмолвной глубины.
В ту ночь я так и не уснула. Лежа на боку в своей детской кровати, я смотрела, как волны дождя растекаются по окнам. Я знала, что сказала бы мне Джо-Нелл: «Первосортный секс еще далеко не любовь, даже если вы исхитрились получить удовольствие в машине».
На улице волнами поднимался туман, заставляя меня тосковать по Калифорнии. На карте Дьюи обозначен лишь маленькой зазубринкой в том месте, где в океан впадают горные реки с обрывистыми берегами. После влажной зимы холмы покроются роскошным зеленым ковром, усеянным лютиками, маргаритками и цветками лаванды на длинных стебельках. Стоит прищурить глаза, и холмы превращаются в зеленых китов. По вечерам мы с Сэмом часто пьем вино в открытой беседке мистера Эспая, в которой есть каменный очаг, решетка для жарки мяса и крыша из виноградной лозы. Извилистая тропка от этой беседки ведет вдоль речки к скалистому пляжу. В конце владений Эспаев, у самого океана, высится старая наблюдательная вышка Сэма. Еще мальчиком он следил с нее за передвижением китов и выкрикивал какие-то цифры стоящим внизу маме или мистеру Эспаю, которые заносили их в специальный блокнотик.
В заливе Томалес холодное дыхание Калифорнийского течения сталкивается с теплым прибрежным воздухом, и в результате возникают утренние и вечерние туманы. Сейчас, наверное, из открытого океана надвигается густой туман, и все огни в доме мистера Эспая горят, словно темное золото, словно маяк, сигналящий кому-то сквозь дождь и мглу. Я ясно видела, как мой свекр ходит по комнатам, обшитым панелями красного дерева, как он насыпает в миску кошачий корм, поливает мои африканские фиалки и ждет, пока экономка Ху Ши Лаонг позовет его ужинать. В воздухе разольется густой аромат: морские гребешки, запеченные в фольге с полентой, шафраном и сладким перцем, маринованные грибы под соусом чили с чесноком и трюфельным маслом. А может быть, Ху Ши приготовит что-нибудь полегче, скажем салат из груш, козьего сыра, пансетты и вишневого уксуса.
Я представила себе обеденный стол: длинная полированная поверхность розового дерева, на которой накрыт ужин для одного человека. Вот поблескивают разномастные приборы и старинный фарфор, выписанный мистером Эспаем из Сан-Франциско много десятилетий тому назад. Розы на тарелках молчаливо напоминают, сколько уже потеряно и сколько потерь еще впереди. Мистер Эспай всегда намекал Сэму, что был бы рад, если б тот занялся ранчо или каким-то другим сухопутным делом. Его землю окружает узкий залив Томалес, повторяющий изгибы разлома Сан-Андреас, что дремлет глубоко внизу, под морем, огромная трещина, уходящая в никуда.
Тут за стеной послышался грохот, от которого задрожали оконные стекла. Я села и по привычке подумала о землетрясении, но быстро вспомнила, где нахожусь: плоская, как стол, Таллула лежит на тоннах известняка. Затаив дыхание, я подумала, что же это могло быть. Я ждала, что шум повторится, но до меня доносился только шорох дождя, сеющегося на палую листву в канавах, на заросли тиса и самшита. И тут мне пришло в голову, что Минерва могла упасть с кровати, у людей ее возраста так легко ломается шейка бедра.