Америка (reload game)

– Да ничем особенным: по всем прикидками, доказать нашу причастность будет всё равно невозможно; и потом – у них ведь там сейчас началась гражданская война, так что в самом крайнем случае переведем все стрелки на конфедератов, и вся недолга... Тут печаль в другом: в операции этой почти наверняка крупно пострадают гражданские, никак лично не связанные с тем алкотрафиком – «collateral damage, сопутствующие потери», как принято выражаться там, у них. Но зато, если всё пройдет как задумано, Ларсены получат такой удар, что это разом принудит их выйти из войны... Решать тут вам, ваше высокостепенство: это ваш уровень ответственности, не мой.

– Ладно... – каменно уронил наконец тот. – Если это действительно поможет одним махом остановить войну – я возьму грех на душу, с этими... collateral damage. Только вот – извольте-ка убедить меня в том, что овчинка стоит такой выделки, и что на руках у вас взаправду уже имеется анонсированный вами флеш-рояль: ни блеф, ни расчет на джокера в прикупе меня – в данном конкретном случае – не устроят. Докладывайте.

– Слушаюсь!..

37

Некоторое время спустя в Американское представительство Компании (базирующееся, с панинских еще времен, как раз в Бостоне) прибыл тлинкитский шаман – настоящий, в шлеме из оскалившейся медвежьей головы, но способный изъясняться на вполне литературном английском. Шаман объявил, что цель его визита в «Страну у Другого Океана» – поведать тамошним белым братьям о трагедии своего народа, безжалостно спаиваемого бесчестными дельцами, и воззвать к христианскому милосердию и общечеловеческой совести означенных дельцов. Он оказался ярким оратором и прекрасным рассказчиком (сюжетом одной из поведанных им баек об индейской магии воспользовался впоследствии Эдгар По), а также кладезем недоступных для белых людей знаний и умений (местный профессиональный престидижитатор, вознамерившийся повторить его «фокус» с ловлей рукою летящей пули, заработал тяжелое огнестрельное ранение кисти, поставившее крест на его карьере). Неудивительно, что он быстро сделался популярной фигурой в кругах бостонских аболиционистов-радикалов и сочувствующих им журналистов.

Необходимо отметить, что почву для тех шамановых увещеваний и обличений Володихины готовили исподволь, используя весь арсенал пропагандистской агротехники: Дом потратил кучу времени и денег на аккуратное окучивание бостонского общественного мнения и обильный полив бизнеса «Белого кита» силами едва ли не всех тамошних «золотых перьев». Ларсены же явно проморгали эту опасность, и теперь с изумлением обнаружили, что в глазах того общественного мнения они являются прежде всего «алкобаронами» – при том, что алкотрафик в Пацифику («Морально неоднозначный, кто ж спорит, джентльмены!..») в действительности составляет чепуховую долю в обороте их Империи, исправно дающей родному Бостону кучу налоговых поступлений и рабочих мест!

И когда Шаман попытался посетить с «визитом мира» штаб-квартиру Ларсенов на Саммер-стрит, в центре купеческого даунтауна, – а те и на порог его не пустили, событие сие было освещено всеми тремя бостонскими газетами, предусмотрительно приславшими на место своих репортеров, в весьма осудительной тональности; сопровождающие же те репортажи фотографии являли собою просто-таки аллегорическую картину – Благородный Дикарь против Западной Цивилизации в лице осанистого швейцара (живодера в позументе): «Недочеловеков пущать не велено!» Засим тот Благородный Дикарь, смотревшийся весьма эффектно в своем парадном облачении, в окружении репортеров и быстро растущей толпы зевак, вышел прямо на проезжую часть Саммер-стрит, точнехонько меж двумя своеобразными символами той Цивилизации – офисом корпорации «Белый кит» и торговой академией Меркантайл-Билдинг, часть помещений которой арендовал тогда Массачусетский Технологический институт (покупку земли под собственное здание Эм-Ай-Ти в фешенебельном пригороде Бэк-бей, выросшем за считанные годы на свежеотвоеванных у приморских маршей землях, легислатура штата утвердила 10 апреля 1861-го, аккурат за два дня до начала Гражданской войны, так что строительство пришлось заморозить) – и грозно воззвал на непонятном никому вокруг языке к хмурым приатлантическим небесам. Почтительно приумолкшие зрители наперебой припоминали впоследствии, что они-то уже тогда, хоть и не понимали ни слова, а как-то вот сразу ощутили… как бы вам это описать… эдакое ледяное дуновение в затылок, типа озноба…