Америkа (reload game) - фрагменты романа

По ходу исторического заседания Конференции от 12 марта 1853 года Негоцианты, суммировав отчеты Европейских представительств Компании и независимые доклады разведслужб всех семи Больших Домов, констатировали неизбежность грядущей войны между Россией и англо-французской коалицией и крайне высокую вероятность того, что Колония, вопреки уверениям Метрополии, окажется втянутой в военные действия и подвергнется нападению Морских держав; соответственно, пора готовиться к обороне, срочно и со всей серьезностью. В рамках введенных тем заседанием «на предвоенный и военный периоды» Особых податей Негоцианты, подавая личный пример всем прочим  по части затягивания поясов, отказались от большей части причитающихся им дивидендов — ибо хороший командир, в отличие от посредственного, говорит не «Делай, как я велел», а «Делай, как я». Тютчев тогда, на свой страх и риск, поступил так же и с императорской долей прибылей, передав ее в Фонд обороны Колонии (за что удостоился впоследствии от Николая краткой сухой похвалы), и, что куда важнее, согласился с товарищами по Конференции в том, что «Прощение получить легче, чем разрешение», и не стал излагать в своих письмах-отчетах никаких подробностей тех военных приготовлений (которые, благодаря тем умолчаниям, стали известны в Петербурге лишь постфактум).

Более того: представители Императора были, по официальному своему статусу, осведомлены лишь о происходящем на уровне всей Компании, и выходить за эти рамки Тютчев демонстративно избегал — отлично зная при этом, что наиболее важные решения принимаются в Колонии в форме «горизонтальных» соглашений между отдельными Домами. Он, конечно,  доложил в Петербург, что долей Фонда обороны, предназначенной на производство и закупки вооружения, станут полновластно распоряжаться металлурги Калашниковы (целовавшие крест на том, что за полтора года сумеют подготовить Калифорнию к современной войне, а нет — так ответят всем имуществом Дома); но вот кому и на что они, в рамках полученного ими «подряда на оборону отечества», раздадут субподряды и как именно организуют тайные закупки в Европе, в обход весьма вероятного эмбарго, он не знал, да и знать не хотел: коммерческая тайна — это святое! Что в устав Компании внесен пункт, утверждающий Президента Главнокомандующим всеми вооруженными силами Колонии — с правом управлять теми силами без резолюций Конференции, Петербург был извещен немедленно; а вот что Главнокомандующий, по соглашению между Большими Домами, получил право отдавать прямые приказы главам разведслужб тех Домов (каковые разведслужбы тем самым фактически превращались на время войны в подразделения единой Секретной службы Компании — традиционно сохраняющие, впрочем, полную оперативную автономность) — это все были смутные и ничем не подтвержденные слухи, которыми и почту-то загружать не стоило. Не особо вникал Тютчев и в деятельность Военно-промышленной комиссии при Президенте: да и что, собственно, может смыслить поэт в литой тигельной стали, нитроглицерине и прочих смертоубийственных технических новшествах?

А ведь именно на эти новшества и делала основную свою ставку Колония: никаких иных шансов в противостоянии с Морскими державами — военным союзом двух ведущих экономик мира — просто не существовало. Так что Европейские представительства Компании покупали не торгуясь все, что продается, а разведслужбы — «тащили все, что к полу не приколочено»; и, как кисло заметила однажды лондонская «Таймс», «Корабельная артиллерия Святого Николаса не в первый уже раз заставляет отступить кавалерию Святого Георга» (имея в виду изображенные на золотом калифорнийском корабль и Николая Угодника — покровителя Колонии). Деятельность эта была не только крайне дорогостоящей, но и весьма опасной; при неудачной попытке добыть на оружейном заводе Ланкастера нарезные орудия нового образца разведка Калашниковых раздала несколько килограммов золота и потеряла четверых агентов — безденежных юношей из хороших семей, не ведавших, что творят: за промышленный шпионаж в доброй старой Англии вешали столь же исправно, как и за военный. (Впрочем, что Господь ни делает, все к лучшему: та модель Ланкастера оказалась вообще неудачной, артиллерию Колонии Калашниковы стали модернизировать по собственным разработкам, дополненным вполне успешно на сей раз скраденными у чертежами его орудия; в итоге модель инженера вышла столь удачной, что в мексиканской и аргентинской армиях эти пушки потом служили едва ли не до 90-х годов.)