Америkа (reload game) - фрагменты романа

В то время на всем гигантском пространстве субтропических равнин, окружающих с севера Мексиканский залив, постоянные поселения европейцев существовали лишь в долине Миссисипи — во французской колонии Луизиана, да еще на западе испанцы возвели крепость Сан-Антонио, в тщетной попытке защитить от непрестанных атак и команчей несколько католических миссий. Проиграв вчистую на Американском театре Семилетней войны, Франция принуждена была отдать Восточную Луизиану, вкупе с Канадой, победительнице Англии; содержание же «подвешенных» поселений посреди дикого Североамериканского континента сделалось бессмысленным, и Западную Луизиану, от Нового Орлеана до Сент-Луиса, Париж уступил союзной Испанской короне. Это послужило испанцам некоторым утешением за потерянную в результате той же войны Флориду, однако легкость, с какой британские десанты захватывали перед тем испанские владения — от Гаваны до Манилы, — ясно показала и Мадриду, и Мехико: удержать ту Луизиану без нормальной, регулярной колонизации земель к северу от Рио-Гранде все равно не выйдет. Колонизация же та невозможна из-за ожесточенного сопротивления немирных индейцев Техаса, а на то, чтоб его сломить, у Мехико нет ни ресурсов, ни куража: замкнутый круг.

Между тем в Южной Америке, в Парагвае, подошел к трагической развязке проект ордена иезуитов по приобщению к цивилизации индейцев-гуарани. Успехи «Государства иезуитов» были столь ошеломляющи (всеобщая грамотность и переход к мануфактурному производству, при достаточно бережном сохранении общинной структуры индейского социума), что окружающие «цивилизованные народы», испанцы с португальцами, почли необходимым быстренько стереть ластиком с мировой карты этот обижающий их исторический феномен — истребив примерно треть тамошнего населения и вернув уцелевших в более приличествующее им первобытное состояние. «Парагвайский эксперимент», вкупе с не менее впечатляющими успехами иезуитов по части организации в самой Европе системы элитного образования и «социальных лифтов», практически неподконтрольных местным властям, переполнил чашу терпения католических монархов.  Испанский король Карл III обошелся с иезуитами примерно как некогда Филипп Красивый — с тамплиерами: в один прекрасный день, согласно его указу-«Прагматике», по всей Империи иезуиты разом были взяты под стражу, а их вкусненькая собственность, на фантастическую сумму 71 483 917 серебряных песо, конфискована; жечь, правда, никого не стали — на дворе все-таки не XIV век, а просвещенный XVIII, — ограничившись изгнанием из страны; ну а что при этом из 2260 членов и послушников Ордена, арестованных в Новом Свете и препровождаемых в Метрополию, больше сотни до Кадиса не дожили — так это ж вам, чай, не морской круиз... Пример Карла вдохновил королей Франции, Португалии и Неаполя, причем в Португалии все прошло не в пример жестче, чем по относительно вегетарианскому «испанскому варианту»: большинство здешних иезуитов оказалось в тюрьмах, где иные из них провели по 18 лет, до смены режима. Через небольшое время под давлением тех монархов Папа Климент XIV запретил Орден, а генерал его Лоренцо Риччи окончил жизнь в подземельях римского замка Сан-Анджело.

За изъятием некатолических Пруссии и России, где Фридрих Великий и Екатерина Великая иезуитов не только не тронули, но и всячески обласкали (в пику Святому Престолу), деятельность запрещенного Ордена продолжилась лишь в Новой Испании, которой управлял дальновидный, энергичный и вообще много себе позволявший вице-король Эмилио Мола, близкий друг и родственник всесильного королевского министра-реформатора . Получив от последнего инсайдерскую информацию о грядущем королевском указе, Мола немедля провел в Мехико секретную встречу с тамошним викарием Ордена и представителем Русско-Американской компании, так что ко «времени Ч», когда настала пора «вскрыть красный конверт», все мексиканские иезуиты уже находились вне пределов вице-королевства — в русской Калифорнии.