Америkа (reload game) - фрагменты романа

Что же до инфернальных корней Петербургской власти и ее причащения от Антихриста, —  оборотился он к встопырившему на этом месте бороды и набравшему полны ноздри возмущения старообрядческому флангу, — то я, данной мне вами властью, богословский диспут на эти увлекательные темы решительно пресекаю и предлагаю перейти к практическим пропозициям. — (Старообрядческий фланг растерянно опорожнил легкие, приступивши внутри себя к мимическому обмену мнениями: «Да-а, похоже, недооценили мы тогда паренька… Далеко пойдет, однако!») —  И кстати, , прошу не забывать: мы пока всецело исходим из разумности Метрополии и рациональности ее мотивов, что, мягко говоря, не бесспорно; так что завершение тех переговоров по обоюдно-провальному, Петропавловскому, варианту вероятно весьма и весьма... Однако по этой части мы с вами все равно ни на что отсюда повлиять не в силах — так положимся же на милость Господню!

И перекрестился двуперстно. 

5

Если означенные Петроградские события могут быть нами лишь гипотетически реконструированы, то ход исторической аудиенции, данной Императрицей Российской третьему президенту Русско-Американской компании, известен во всех деталях из воспоминаний присутствовавших на той встрече графа Никиты Панина и вице-канцлера Бестужева-Рюмина; при диаметральном расхождении в оценках (Никита Иванович искренне восхищается прозорливостью Государыни и ее дипломатическим даром, тогда как Михаила Петровича смахивает своей тональностью на рассказ чиновника-пуританина о протокольном посещении им выставки эротического искусства) в части фактов — а они весьма удивительны! — заметных разночтений между теми записками не наблюдается.

Императрица начала с того, что раскрыла переданный ей накануне финансовый отчет Компании (эксперты из Казначейства трудились над ним три дня кряду — выжимали-перекручивали, и кое-что, представьте, накапало-таки…) и поинтересовалась, отчего дивиденды по акциям Императорской фамилии существенно выше, чем у прочих главных акционеров, — и этот дебютный ход, по впечатлению Панина, застал президента врасплох. Тот объяснил, что все остальные, американские акционеры давно уже отказались от большей части своих прибылей, реинвестируя их в экономику Колонии. Правильно ли я поняла, нахмурилась императрица, что выигрыш мой временный, а затем доля собственности Компании, приходящаяся на привилегированные акции, уменьшится? Да, такое может случиться, Ваше Величество, почтительно склонил голову президент: доля уменьшится, но сама-то сумма дивидендов при этом возрастет! Нет, мне не нравится эта идея, отрезала императрица; а что, кстати, говорит на сей счет устав Компании?

Казначейские не даром ели свой хлеб: этот пункт устава и вправду был прописан не слишком внятно. Но ведь, Ваше Величество! — нежданно-негаданно оказался перед необходимостью оправдываться президент, — не могли же мы самочинно распоряжаться вашими деньгами, вкладывая их в негоции Компании! Да, это проблема, великодушно согласилась императрица; думаю, во избежание подобных казусов в будущем мне следует активнее участвовать в управлении своей долей компанейской собственности. Лицо, мною на то уполномоченное, — ну, хоть для примера ты, Никита Иванович! — должно иметь голос в решении дел Компании, такой же, как и у прочих Двенадцати негоциантов, или я не права? Вы правы, Ваше Величество, еще почтительнее склонился президент (о черт, и вторая юридическая зацепка — отсутствие в уставе Компании четко оговоренного ограничения прав держателей привилегированных акций — отыскана безошибочно!..), однако осмелюсь напомнить, что по регламенту Конференции Двенадцати негоциантов она может принимать свои решения лишь на землях Компании, сиречь — в Петрограде… Что ж, приподняла бровь императрица, если гора — по регламенту — не идет к Магомету… Никита Иванович, поезжай тогда к ним ты, голубчик! — будешь представлять там мою особу, ну и вообще…

Вице-канцлер не без сожаления отмечает на этом месте, что низвергнутый фаворит, хотя и был захвачен врасплох, ссыльное назначение свое воспринял даже не то чтоб стоически, а и с облегчением: борьба с подружившимися против него придворными партиями Разумовского и Шувалова была уже проиграна вчистую, а личные отношения его  зашли в тупик; сам Панин впоследствии писал, что решение удалить его от двора и отправить на край света, в Америку, для государыни было тактически верным, а для него самого — воистину спасительным, и не похоже, чтоб он тут лукавил.