Амбивалентность

Вторая моя бабушка, Евгения Ивановна Тимофеева, отцова мама, несмотря на своё дворянское происхождение, была заслуженной учительницей словесности РСФСР. Предать её память я не могу, вот потому не молчу и борюсь доступными мне средствами с немтырями, кичащимися своей катастрофической словесной безграмотностью.

Иногда я слышу: «Почему ты пишешь пародии на плохие стихи, они сами по себе — пародии?!» Дело в том, что хорошие стихи пародировать совсем не хочется, особенно, если творец их почил в бозе и не может ответить тем же. А вот авторы плохих стихов, по большей части, находятся в «святом» неведении, что их рифмовки плохи или совсем никуда не годятся, — как раз напротив. В частности, пародируемые мною поэтцы гордятся своими виршами и рекламируют себя, как классиков мировой литературы. Что делать, наверное, и впрямь наступил век дилетантов и их «толерантности» к извращенцам. Куриный помёт на грунтованных холстах в наше время тоже кто-то считает картинами, продавая и покупая это дерьмо за бешеные деньги… Человечество научилось нажимать на кнопки и потеряло часть своего мыслительного аппарата, поэтому мне иногда говорят, что стихи мои сложны для понимания, так как насыщены старинными, а потому, непонятными словами.

Голубчики мои, русский язык — это бриллиант среди жемчужин, забыв его или исказив до неузнаваемости, мы, славяне, превратимся в дарвиновских приматов, чего мне лично не хотелось бы. Вот умру, делайте, что хотите, а пока позвольте мне творить то, чем единственным я богата, не скопив за свою жизнь ничего, чем могла бы похвастаться перед миром, алчущим денег и славы.

Тимофеева Наталья. Март 2013 года.

Волны времени

«…И не с кем словом перемолвиться…»

…И не с кем словом перемолвиться,
Здесь только вьюги да ветра
С вечерней зори хороводятся
В кудели снежной до утра.

А утром застит взор сияние
От необъятной белизны.
Хранит неведомое знание
Изгиб серебряной волны

Под спудом тяжести немереной.
Покровом клади снеговой
Зима засыпала уверенно
Невероятный берег свой.

Где есть границы этой вольницы,
Мне даже в мыслях не объять.
Я вновь от дома до околицы
Иду с собакою гулять.

Рыжухе маленькой не терпится
На длинных лапах смерить пух,
Она в снегу юлою вертится
И перевесть не хочет дух,

Вздымая лёгкое пуржение,
То взвизгнет, то подпрыгнет вверх…
И я до головокружения
Люблю пушистый этот мех,

Что чистой влагою холодною
На ласку отозвался рук
И белизною благородною
Укрыл в молчанье всё вокруг…

«На окнах искры драгоценные…»

На окнах искры драгоценные
Горят в морозных витражах,
А на дворе снега степенные
Летят, растя, как на дрожжах,
Сугробы, крыши и поленницы,
Вздымая стены вдоль дорог…
Зима-волшебница не ленится.
Пичуги малой голосок
С утра мне благовестит тоненько,
Стучит синица по стеклу.
Мелькнули на дороге дровенки, —
Бежит лошадка по селу.
И всколыхнулись потаённые
Вновь умиленье и печаль,
И времена самовлюблённые
Нисколько сделалось не жаль.
Пусть где-то кружат оглашенные
Машины, люди, города, —
Места глухие и волшебные
Я не забуду никогда.
И на чужбине неизведанной
И славной дивной красотой
Не город вспомню, — заповеданный
Вот этот угол всесвятой,
Где словно святочные пряники
Сидят на ветках снегири,
Да спит под снегом домик маленький,
А в окна плещет свет зари…

«Звёздный смех рассыпан по поляне…»