Амбивалентность

Когда мама ушла от отца, она сильно побила меня, сдвинув позвоночные диски. С тех самых пор, то есть, начиная с четырёхлетнего возраста, я испытывала физическую боль каждый день. Она стала моим спутником и воспитателем навсегда, но не озлобила, а наоборот, сделала более восприимчивой к боли других….

После были годы учёбы, спорта, работы, всевозможных курсов и усовершенствований серого вещества, о чём я непременно напишу когда-нибудь, если почувствую, что уже не могу держать этого в себе.

Итак, девочка со скрипкой повзрослела, сама стала матерью, вырастила двух дочерей, одна из которых стала её злейшим врагом.

В перестроечные годы, когда я была готова, если понадобится, ради своих детей выпустить из себя всю свою кровь до капли, когда я бежала, как зашоренная лошадь на скачках, таща за собой к светлому будущему двух упирающихся девчонок, я даже представить себе не могла, чем всё это закончится. Моя старшая дочь, красавица Екатерина, помирившись с отцом, которого не видела и не слышала более 15 лет, вместе с ним заказала меня бандитам из-за нашей трёхкомнатной квартиры в центре Москвы. Бог ей судья. Это как раз та причина, по которой я очутилась в чужой стране, о чём ещё ни разу не пожалела. Стихотворение «Белокожая девочка» посвящено моей старшей дочери, которую я, скорее всего, больше никогда не увижу.

Собственно, мои стихи, полившиеся водопадом после многолетнего перерыва, когда я учила, кормила, лечила и так далее по списку, отражают подлинную действительность того, что я испытываю к окружающим меня людям и всему, что было создано Творцом. Вот, когда я вспомнила слова Ахматовой (в то время я не читала стихов, исключительно фантастику и технические журналы, так что, имя Анны Андреевны мне мало о чём говорило) прочитавшей мои первые детские и юношеские стишки из рук знакомого моей матери… Пророчество её исполнилось наполовину, — меня узнали и услышали. «Большое будущее» меня мало интересовало и теперь уже не интересует, хотя приятно греют душу озвученные композиторами песни, которые поют лауреаты всевозможных конкурсов и заслуженные артисты.

Интернет вошёл в мою жизнь вместе с работой в Московской Патриархии, как это ни странно звучит после авиационного ОКБ. Дед мой по отцовской линии был православным священником дворянского рода, имел митрополию, а прабабушка по материнской — еврейкой-полукровкой. Мой папенька благородных кровей женился, по мнению своей матушки, весьма неудачно, а моя маменька вышла замуж наоборот очень перспективно, но ушла от отца она как раз по собственному желанию из-за своей непомерной ревности. Папа догонять её не стал.

Их расставание было самой большой болью для моего маленького сердца, я могла часами сидеть перед домом на лавочке и ждать, когда появится отец. Бабушка звала меня обедать, но я отвечала, что папа обещал прийти и, если он не увидит меня здесь, то может пройти мимо…

Диплом, который я защитила после того, как прочла все три городские библиотеки, окончила школу и техническое заведение, имел сложный заголовок: «Шарнирная балка крыла изменяемой геометрии». Нельзя сказать, что я ничего не соображала в этой области, но меня как-то не очень грела моя профессия. Работа в ОКБ — это отдельная история. Там был целый мир с его секретами — настоящими и мнимыми.

Я училась на всевозможных курсах, стала неплохим фотографом, начав снимать с 8 лет, писала и редактировала, торговала и вязала, готовила на заказ, разводила породистых кошек, работала в котельной, во вневедомственной охране, в церковной привокзальной часовне, в отделе Образования и Катехизации при Московской Патриархии, там же, практически из маломощной лавчонки раскрутила прекрасный магазин церковной утвари и ушла оттуда, поняв, наконец, что Богу деньги не нужны. В общем, многое в жизни я попробовала на вкус, но полное удовлетворение пришло вместе с осознанием того, что поэзия всегда жила во мне и стучала в висок, вся остальная жизнедеятельность служила только накоплению материала, из которого создаются стихи. По мере своих метаний по жизни я была знакома со многими известными современниками, такими как Иван Семёнович Козловский, Анатолий Петрович Рядинский, внучками Горького — Марфой и Дарьей, лётчиком-испытателем Кокинаки, оперной певицей Любовью Казарновской и многими другими.

Говоря о стихах, некоторые принимают за поэзию рифмованные предложения. Разубеждать их в этом совершенно бесполезно. Но, когда у меня уже совсем сводит скулы от написанных «собратьями по перу» несуразностей, я выдаю на гора пародии. Иногда я читаю их на своих творческих вечерах, но чаще они используются моими знакомыми на театральных капустниках в качестве анекдотического чтения. Морализировать по поводу коверканья русского языка и его уничтожения я не стану по одной простой причине — для меня это слишком больная тема.