Амальгама #2: Хозяйка перекрестков

Но на культистов это не произвело никакого впечатления. Коротышка, наоборот, издал возглас, в котором отчётливо прозвучало злорадство.

— Ха! И этот здесь! Вот это удача! Прихлопнем двух крыс одним камнем…

— Ты, кажется, не ведаешь, с кем говоришь, смертный… — угрожающе процедил Козлоногий.

— Прекрасно ведаю, — усмехнулся тот, шаря за пазухой. — Ты — Малик Тареш. Или Аос. Или Энки. Или Эн-Заган. Да дня не хватит, чтобы твои имена перечислять! Я за тобой давно охочусь. Так же, как и за ним.

Он небрежно кивнул в мою сторону. Этот властный жест, похоже, заодно служил командой «взять» для Голема, потому что гигант двинулся в мою сторону — не спеша, сгорбившись и раскинув лапищи, как вратарь в ожидании удара в створ.

Я вскинул щит, отступая, и оглянулся на Козлоногого. Ну же! Он собирается вообще помогать, или всё, что он может — это пафосно сверкать глазами?

И тут на лице демона я увидел то, чего уж никак не ожидал увидеть. Ужас.

Коротышка шагал к нам, выудив, наконец, из-за пазухи то, что искал. Какую-то банку с широким горлом. Крышку он уже открыл, выпуская наружу…

Огромного, с кулак, черного паука с непропорционально длинными мохнатыми лапами. На брюшке твари алели яркие пятна, складывающиеся в причудливый узор.

Меня невольно передёрнуло, обожгло изнутри быстро накатившей волной панической атаки. Появившаяся еще в детстве арахнофобия — моя ахиллесова пята, с которой я за все годы мало что смог сделать.

К счастью, амальгама помогла справиться, быстро подавив выброс лишних гормонов, и физически я пришёл в себя почти сразу же. Но психологический эффект оказался куда более сильным — я на несколько мгновений попросту оцепенел, не в силах отвести взгляд от многолапой твари. Коротышка держал её на вытянутой ладони, направив на Козлоногого, будто заряженный пистолет.

— Не может быть… — прошептал тот, отшатнувшись. Оскалился так, что лицо его поплыло, теряя человеческие очертания. Изнутри проглянуло нечто жуткое, клыкастое, с глубокими провалами на месте глаз.

— О, я вижу, ты знаешь, что это такое, — улыбнулся культист.

Паук, разрастаясь на глазах, спрыгнул с его руки.

Козлоногий отпрянул, как испуганная тётка, увидевшая мышь. Было бы смешно, если бы я и сам не был в подобном состоянии. Паук был явно непростым — амальгама подсвечивала его таким ярким пульсирующим сигналом, будто это была портативная ядерная бомба.

Со всех сторон полился странный шелест, кусты зашевелились. А потом я будто погрузился в один из своих кошмаров.

Чёрно-оранжевые пауки размером с крупных псов полезли одновременно со всех сторон, замыкая нас в кольцо. Они пёрли сплошной шевелящейся массой, медленно, но неотвратимо, как накатывающий на берег прибой. За ними оставался плотный шлейф паутины, опутывающей всё, к чему они прикасались.

В этот момент я пожалел, что истратил все зелья Священного огня на кабана и грибницу. Впрочем, чтобы прожечь проход в этом жутком кольце, кажется, понадобилось бы целое ведро таких гранат.

— Феилис… тес митерас… — невнятно прохрипел Козлоногий.

Амальгама с некоторым запозданием даже дала перевод, но, думаю, ошиблась, приняв язык, на котором он произнёс эту фразу, за арранский. Потому что, если верить переводу, получилась какая-то ерунда, не вяжущаяся с происходящим.

Поцелуй матери.

Оба культиста отступили, держась от нас на расстоянии в несколько шагов. Но при этом сжимающееся паучье кольцо их, кажется, нисколько не смущало. Коротышка и вовсе отвлекся, колдуя над одним из щупальцев грибницы, которое, повинуясь его рукам, вспучилось быстро разрастающимся пузырём. Явно готовил какую-то следующую пакость.

Голем закрыл его спиной, угрожающе раскинув руки. Атаковать телохранителя я не видел смысла — меч всё равно не пробивал его каменную плоть.

— Да сделай ты что-нибудь! — выкрикнул я, поборов, наконец, оцепенение.

Козлоногий дёрнулся, будто получив пощёчину, и обернулся на меня через плечо.

— Поздно! Мы в ловушке. Моя сила иссякает, и этот круг мне не разорвать…

Я заметил, что первый паук — тот, которого Ходок достал из банки и бросил под ноги Энки — опутал демона паутиной. Плотная серая сетка уже доходила ему до колен, и Козлоногий оцепенел в каком-то непонятном благоговейном ужасе, похоже, даже не пытаясь бороться.

Я выхватил из Сумы еще один камень Хозяйки перекрёстков, но одного взгляда, брошенного на него, хватило, чтобы понять — что-то не так. Камень потускнел, руна на нём не светилась и напоминала просто грубо выцарапанный рисунок.

Зар-раза! Надо было не слушать демона, а валить к Эреш сразу. И что теперь?!

— Вытащи меня отсюда! Перенеси на Аксис!

Козлоногий обреченно рассмеялся, и эта его беспомощность окончательно взбесила меня. Я снова заглянул в Суму, но арсенал у меня был невелик. Опять попробовать жахнуть Крестом Триединого? Вряд ли поможет, я и в прошлый-то раз использовал его больше в качестве отвлекающего маневра.

Что делать?!

Когда я взмахнул Губителем и рванул вперёд, идея уже вспыхнула в мозгу — слабой, едва оформившейся искрой, которую я и сам едва уловил.