Амальгама

Рои запустила еще один камень строго в направлении сарда, придав ему большую скорость, чем в первый раз. Петля, которую он описал, оказалась больше, но имела ту же самую форму – в длину втрое больше, чем в ширину – а время полного оборота оказалось одинаковым и для быстрого камня, и для его более медленного собрата. Половину времени эти камни проводили к сарду от нулевой линии, двигаясь медленнее Осколка, а еще половину – к гарму, двигаясь, наоборот, быстрее, так что за время полного оборота нагоняли и сам Осколок, и друг друга. Отсюда ведь наверняка следовало, что каждый их цикл отмерял время, за которое все три тела совершали оборот вокруг Средоточия? Как и то, что осевое вращение Осколка характеризовалось тем же самым периодом, исходя из простых геометрических соображений?

– Я знаю, как нам поступить, – сказал Зак. – Он нашел пустую трубку, закрепил ее на нулевой линии, расположив по оси шомаль-джонуб, затем поместил в горловину камень и отпустил его в медленное свободное падение. Теперь они могли напрямую сопоставить два типа движения, не беспокоясь о точности счета, при помощи которого отмерялся период.

Вскоре стало очевидно, что периоды отличались: камни, двигавшиеся по замкнутым петлям, совершали полный оборот за гораздо большее время, чем камни, попеременно падающие к шомалю и джонубу. Сначала Рои задумалась, может ли период медленного цикла оказаться вдвое больше быстрого – и нельзя ли это объяснить какой-нибудь ускользнувшей от ее внимания особенностью геометрии – но эта надежда не оправдалась. За один и то же интервал камни на оси шомаль-джонуб успевали сделать семнадцать циклов, в то время как камни, летавшие по искривленным орбитам – всего девять. Никакой простоты в этом не было.

Поначалу Зак, казалось, потерял всякую надежду, но спустя какое-то время заявил: «В том, как эти числа рушат половину моих гипотез, но сохраняют в целости саму идею орбит, есть что-то обнадеживающее. Разве можешь ты, видя перед собой эти камни, со всей искренностью сказать, будто не веришь в то, что они обращаются вокруг Средоточия?»

– Идея по-прежнему не лишена смысла, но мы что-то упускаем, – сказала в ответ Рои.

Зак внимательно посмотрел на камень, колеблющийся по оси шомаль-джонуб. – Если орбиты по-прежнему имеют смысл, то по этому камню можно судить о времени, которое требуется предмету, движущемуся по орбите, наклоненной под небольшим углом к орбите Осколка, чтобы в очередной раз подняться относительно нас на определенную высоту. Камень не начинает блуждать по нулевой линии, так что периоды обеих орбит должны совпадать. Но что, если точка наибольшего удаления орбит не фиксирована? Что, если она тоже движется? В таком случае период колебаний камня не обязательно говорит нам о том, сколько времени в реальности уходит на один орбитальный цикл.

Он переместился к камням, траектории которых были свернуты в петли. – И что, если точка максимального сближения со Средоточием тоже находится в движении, когда орбита деформируется так, что перестает быть окружностью? Возможно, и эта точка блуждает в пространстве.

Рои попыталась представить то, что он только что описал. – То есть эти орбиты будут незамкнутыми? Осколок будет двигаться по идеальной окружности, а эти камни – петлять по ней вверх и вниз или вперед и назад, никогда в точности не повторяя предыдущую траекторию?

– Именно.

– Если мы не можем с уверенностью сказать, что наши ориентиры неподвижны, то как нам вообще определить время, за которое Осколок совершает полный оборот?

– Хороший вопрос, – согласился Зак.

Ответа у них не нашлось, поэтому вдвоем они приступили к расчетам в попытке прояснить, о чем в действительности говорили замкнутые траектории Рои. Проработав бок о бок до конца смены, они сделали перерыв на сон, после чего провели за работой еще две смены.

Наконец, им удалось получить шаблоны, описывающие взаимосвязь между тремя величинами: силой гарм-сардового веса, периодом вращения Осколка и временем, за которое камни описывали полную петлю. Предположение о существование каких бы то ни было «орбит вокруг Средоточия» в этих выкладках не использовалось; они использовали лишь непосредственные эффекты, связанными с существованием веса – хотя и опирались на корректное понимание взаимосвязи веса с осевым вращением.

Когда Зак подставил в шаблон конкретные числа, получилось, что период вращения Осколка примерно на четверть превосходил период колебаний камня по оси шомаль-джонуб.

Для того, кто верил в существование орбит, это означало, что самым коротким был интервал, за который камень, находящийся на наклонной орбите, возвращался в верхнюю точку своей траектории. Оборот Осколка вокруг своей оси занимал чуть больше времени. А самым длинным был интервал, в течение которого камень, находившийся на вытянутой орбите, успевал вернуться в точку наибольшего удаления от Средоточия.

Три явления, три разных интервала.

– Куда же делась вся простота? – посетовал Зак.