Алый знак доблести. Рассказы

Джонс и О’Коннор стояли у стола и отпускали любезности по всем направлениям. Келси заметил, как старый Бликер подошел к ним и зашептал: «Ну, давайте начнем. Пора начинать!» Келси понял, что хозяин опасается, как бы гости не соскучились. Джонс перемолвился несколькими словами с О’Коннором, а затем тот направился к человеку по фамилии Зьюсентел. О’Коннор явно что-то предлагал. Зьюсентел сразу же отказался. О’Коннор продолжал настаивать. Зьюсентел оставался непоколебимым. В конце концов О’Коннор прервал свои уговоры и, выйдя на середину комнаты, поднял руку.

— Джентльмены, — крикнул он, — сейчас мы услышим в исполнении мистера Зьюсентела рассказ под названием «Свинья Патрика Кленси»!

И, бросив на Зьюсентела торжествующий взгляд, добавил: «Ну, начинайте!» Но Зьюсентел ломался, делал протестующие жесты. Он даже прошептал с упреком: «Какой же вы нахал!»

Все повернулись и минуту разглядывали Зьюсентела, а затем поднялся шум: «Ура! Даешь рассказ! Ну, давайте его! Взрывайте мину! Начинайте!» Но так как Зьюсентел все еще упорствовал, гости начали приставать к нему: «Ну, старик, двинь-ка! Чего ты боишься? Давай! Вперед! Живее!»

Зьюсентел сопротивлялся с какой-то неимоверной скромностью. О’Коннор ухватил его за лацкан и пытался вытащить на середину, но тот упирался, тянул обратно свой пиджак, качал головой: «Нет, нет, не знаю я этого рассказа! Не могу! Я его не знаю. Говорят вам, я позабыл! Нет-нет-нет! Послушайте, отпустите меня, слышите? Что с вами? Говорят вам, что не знаю!»

Гости яростно хлопали. Продолжалась борьба, как вдруг заметили, что Зьюсентел становится поразительно торжественным. Все умолкли — он готовился начинать. Стоя посредине, он нервно поправлял воротничок и галстук. Аудитория сосредоточилась.

— «Свинья Патрика Кленси», — оповестил Зьюсентел пронзительным, сухим, неестественным голосом. И начал быстро декламировать:

Вот Патрик Кленси со свиньей
Необычайно ценной:
Пол-свиньи величиной
Почти что в пол-вселенной.

Когда он окончил, все переглянулись с довольным видом. Затем грянули неистовые рукоплескания, все чокались стаканами. Зьюсентел снова уселся, а один мужчина нагнулся к нему, чтобы спросить: «Не скажете ли, где я мог бы это достать?» В общем, успех был большой. После невероятных усилий Зьюсентел согласился прочесть еще два рассказа. В заключение старик Бликер вывел его вперед и щедро угостил выпивкой. По его словам, это было лучшее из того, что ему довелось когда-либо слышать.

Благодаря усилиям Зьюсентела вся компания развеселилась. Посмеявшись вдоволь, все как-то сблизились, и теперь шел общий разговор. К тому же часть гостей уже захмелела.

Незаменимый О’Коннор нашел человека, умеющего играть на губной гармонике. Обтерев свой инструмент рукавом пиджака, тот исполнил все популярные мелодии. В облаках табачного дыма головы покачивались под музыку. Все улыбались, отбивали ногами такт. Варварская, неистовая удаль проступала в их позах, на их лицах, красных и лоснящихся от пота. Разговор перешел в хриплый рев. Джонс, которому показалось, что пиво течет слишком медленно, остался у стола и наклонил бочонок. От этого черная тень на стене отступила, потом возвратилась, таинственно упала, чтобы снова надвинуться с внезапной угрозой, — большая темная фигура, управляемая каким-то неведомым импульсом. Стаканы, кружки и чашки двигались быстро и четко, отбрасывая оранжевые блики в свете лампы. Двое-трое мужчин дошли до того, что поминутно расплескивали свои напитки. Старик Бликер, хихикая от удовольствия, уловил момент, чтобы торжествующе подмигнуть Джонсу. Его вечеринка проходила с успехом.

IX

Внезапно Джорджу Келси пришла в голову утешительная мысль, что он отлично проводит время. Его, словно участника какого-то религиозного праздника, охватил экстаз. Он чувствовал, что есть нечто красивое и волнующее в этой далекой от сурового мира вечеринке, где струился фимиам веселья. Он снова ощутил братское расположение к тем, кто находился рядом. Он завязал с ними ласковую беседу. Не слишком уверенный в последовательности своих мыслей, он знал все же, что в нем самом таится бездна симпатии. Он радовался, глядя на их раскрасневшиеся лица и морщинки улыбок. Он был способен на подвиги.

Джорджа раздражала его трубка — она гасла слишком часто. Он был чересчур занят любезными разговорами, чтобы следить за ней. Но встав, чтобы раздобыть спички, он уловил какую-то неуверенность в ногах: они подгибались и не сразу подчинялись его намерениям. У стола он зажег было спичку, но тут же рассмеялся, услышав какую-то рядом произнесенную шутку, и забыл поднести огонь к трубке. После досадных усилий он прикурил от второй спички. При этом его так раскачивало, что спичка попадала то с одной, то с другой стороны от трубки. По счастью, ему удалось наконец приложить огонь прямо к табаку. Он обжег себе пальцы и принялся их рассматривать, нелепо посмеиваясь.

Подошел Джонс и хлопнул его по плечу:

— Ладно, старик, выпьем за старый город Хендивил!