Алый Рубин. Любовь через все времена.

Из-за этого беличьего образа мы с Лесли были единственными девчонками в классе, которые не восторгались мистером Уитменом. Я всё время пыталась (прежде всего потому, что все мальчишки нашего класса были сущие дети), но ничего не выходило – сравнение с бельчонком прочно угнездилось в моей голове. А кто может испытывать романтические чувства к бельчонку!

Синтия пустила слух, что во время учёбы в университете мистер Уитмен подрабатывал моделью. В качестве доказательства она вырезала из какого-то глянцевого журнала рекламную страницу, на которой некий мужчина, не совсем непохожий на мистера Уитмена, намыливается душ-гелем.

Но кроме Синтии никто не верил, что мистер Уитмен – это душ-гельный мужчина. У того была ямочка на подбородке, а у мистера Уитмена не было.

Мальчики из нашего класса не находили мистера Уитмена таким уж чудесным. Гордон Гельдерман его вообще терпеть не мог. До того, как мистер Уитмен начал преподавать в нашей школе, все девочки из класса были влюблены в Гордона. Увы, и я тоже, но мне тогда было одиннадцать, а Гордон казался таким милым. Сейчас, в шестнадцать, он был просто скучный. И вот уже два года у него ломался голос. К сожалению, попеременное пищание и рычание не удерживало его от того, чтобы постоянно нести всякую чушь.

Он ужасно разволновался по поводу своей единицы за контрольную.

– Это дискриминация, мистер Уитмен. Я заслужил по меньшей мере четвёрку. Вы не можете ставить мне плохие отметки только потому, что я мальчик!

Мистер Уитмен забрал у Гордона его тетрадку и перевернул страницу.

– «Елизавета была такая жутко уродливая, что она никак не могла найти себе мужчину. Поэтому все вокруг называли её «безобразной девственницей», – прочитал он.

Класс захихикал.

– Ну и что? Это так и есть, – стал защищаться Гордон. – У неё были злющие глаза, сжатые губы и дурацкая причёска.

В своё время мы должны были основательно изучить портреты Тюдоров в Национальной портретной галерее – и действительно, Елизавета на картинах была не слишком похожа на Кейт Бланшетт. Но, во-первых, возможно, что в то время тонкие губы и большие носы были писком моды, а во-вторых, шмотки у неё были просто шикарные. А в третьих, хотя у Елизаветы и не было мужей, но зато была целая куча романов – например, с сэром – как это его звали? В фильме его играл Клайв Оуэн.

– Она сама себя называла королевой-девственницей, – сказал Гордону мистер Уитмен, – потому что… – Он вдруг прервался: – Тебе нехорошо, Шарлотта? Болит голова?

Все обернулись к Шарлотте. Она держалась руками за голову.

– У меня просто… головокружение, – сказала она и поглядела на меня. – Перед глазами всё плывёт.

Я затаила дыхание. Ну вот, началось. Бабушка будет в восторге. А уж тётя Гленда!

– О, класс! – прошептала Лесли рядом со мной. – Она сейчас станет прозрачной?

Хотя леди Ариста внушала нам с малых лет, что мы ни в коем случае не должны обсуждать происходящее в нашей семье с посторонними людьми, я решила проигнорировать этот запрет для Лесли. В конце концов, она моя лучшая подруга, а у лучших подруг нет секретов друг от друга.

У Шарлотты впервые с тех пор, как я её помню (то есть практически всю жизнь), был почти беспомощный вид. Но зато я знала, что надо делать. Тётя Гленда достаточно часто мне это вдалбливала.

– Я отведу Шарлотту домой, – сказал я мистеру Уитмену и поднялась. – Если вы не против.

Мистер Уитмен всё ещё смотрел на Шарлотту.

– Это хорошая идея, Гвендолин, – сказал он. – Поправляйся, Шарлотта.

– Спасибо, – ответила Шарлотта. По пути к двери она немного пошатнулась. – Ты идёшь, Гвенни?

Я поспешила поддержать её под руку. Впервые в присутствии Шарлотты я показалась себе хоть немного значительной. Это было хорошее чувство – для разнообразия оказаться нужной.

– Непременно позвони мне и всё расскажи, – шепнула вслед нам Лесли.

За дверью беспомощность Шарлотты испарилась. Она даже собиралась забрать вещи из своего шкафчика!

Но я крепко держала её за рукав.

– Оставь это, Шарлотта! Мы должны как можно скорее попасть домой. Леди Ариста сказала…

– Оно снова прошло, – объяснила Шарлотта.

– Ну и что? Всё равно это может произойти в любой момент. – Шарлотта позволила повести себя в другую сторону. – Где это у меня мел? – На ходу я стала рыться в кармане своей куртки. – Ах, вот он. И мобильник тоже. Мне позвонить домой? Тебе не страшно? Ох, глупый вопрос, извини. Я волнуюсь.

– Ничего. Нет, мне не страшно.

Я искоса поглядела на неё, чтобы проверить, говорит ли она правду. Она улыбалась своей высокомерной улыбкой Моны Лизы, за которой было не понять, что же она чувствует.

– Мне позвонить домой?

– Что это даст? – ответила Шарлотта вопросом на вопрос.

– Я только думала…

– Думать предоставь мне, – прервала она меня.

Сбегая вниз по каменной лестнице, мы поравнялись с нишей, в которой всегда сидел Джеймс. Завидев нас, он сразу же поднялся, но я ему только улыбнулась. Проблема Джеймса состояла в том, что его никто, кроме меня, не видел и не слышал.