— Вы угроза только своей собственной душе, сир, — бесстрастно ответил Вильгельм.
Иоанн фыркнул:
— Моя душа! Тебе известно, что Папа грозит всю страну отлучить от Церкви из-за нашего маленького спора по поводу архиепископа Кентерберийского?
— Да, сир.
Большинству людей было интересно, в какую сторону дует ветер. Многие были на стороне Иоанна, но некоторые лорды считали, что это подходящий случай, чтобы поднять мятеж, а многие действительно боялись за свои души, боялись того, что с ними случится, если они умрут и их нельзя будет похоронить на благословленной земле. Иоанн хотел, чтобы архиепископом стал епископ Норвичский, монахи Кентерберийского аббатства выбрали собственного прелата, Реджинальда. Папа же отказал обоим в пользу собственного избранника, кардинала Стефана Лэнгтона, бывшего преподавателя богословия. Иоанна вполне справедливо, по мнению многих, раздражало такое бесцеремонное вмешательство Папы, но, по мере того как ситуация накалялась, и стороны теряли терпение, люди начинали беспокоиться все больше.
— Я им покажу отлучение, — Иоанн улыбнулся Вильгельму, но улыбка эта была недоброй. — Если Церковь не хочет со мной договариваться, она должна понять, что это плохо для обеих сторон. Я буду выдавливать из них серебро, пока они не завизжат.
Вильгельм ничего не ответил. Если на страну будет наложена интердикция, несколько епархий останутся без средств, а Иоанн будет волен изымать сделанные церквям пожертвования. Это был в каком-то смысле действенный, но опасный способ пополнения государственной казны. Не говоря уже о том, что, с моральной точки зрения, это было отвратительно. Хотя Иоанна это не остановило бы.
Вдалеке раздался звук горна, извещающий об ужине, и появился распорядитель Иоанна, который сообщил о том же. Король похлопал Вильгельма по плечу, как будто они были лучшими друзьями:
— Ты слишком долго не радовал меня своим присутствием за моим столом. Приходи и раздели с таким проклятым человеком, как я, вино и еду. И выпьем за сыновей и удовольствие, которое мы получаем, пока делаем их, а?
Глава 27
Вильгельм сошел на берег в Гласкаррике, дикой местности: на берегу виднелись лишь несколько рыбачьих хижин. Там находился монастырь — дочерняя обитель того, что был в Пемброукшире, и Вильгельму было приятно отдохнуть в небольшом домике для гостей, пока весть о его прибытии летела в Килкенни, а его несчастный желудок мог успокоиться. В этот раз он пересек Ирландское море относительно спокойно, что означало: он мог стоять на ногах, пить родниковую воду и есть хлеб с медом, которыми его и его людей угостили монахи.
Закат поздней весны расчертил небо янтарными и бирюзовыми разводами, а солнце превратил в тающий овал на горизонте, когда из Килкенни прибыли Жан и Джордан с войском. Вильгельм сидел на скамье и наслаждался видом заката, но, увидев их, он поднялся и вышел навстречу своим людям; сердце внезапно сдавило от переполнявших его чувств.
Жан спешился и пылко обнял Вильгельма, его плечи вздрагивали.
— Милорд, добро пожаловать домой, — произнес он срывающимся голосом. — Мы так беспокоились о вас…
— Ну, хватит, довольно, или я сейчас тоже расплачусь, — хрипло произнес Вильгельм и повернулся, чтобы обнять более флегматичного Джордана. Потом он отступил и, глядя на закованного в доспехи Жана, нахмурился. — Почему на тебе латы? Разве наши трудности не позади? — он взглянул на Джордана, опоясанного мечом.
Жан поморщился:
— Милорд, не все хотят мира. Вы всегда меня учили, что лучше проявить чрезмерную осторожность, чем непростительную беспечность.
— Да, это правда, я так говорил. Мне тоже стоит распаковать мое воинское облачение?
— Не помешает, — произнес Жан.
Вильгельм уставился на него. В уголках глаз Жана появились новые морщинки, а в черных, словно вороново крыло, волосах — серебристые нити. Казалось, от него исходило сияние, как от начищенного клинка. Но стоило ему это недешево.
— Да, нет, Жан, думаю, это ни к чему, — вернувшись в домик для гостей, он сел перед очагом, в котором спокойно горел торф. — С моей женой и новорожденным сыном все в порядке?
Джордан кивнул:
— Графиня сама хотела выехать вам навстречу, но Жан сказал, что ей стоит подождать. Хотя ему было трудно ее убедить. Это было похоже на то, как вы с ней иногда спорили… — он смущенно помолчал и закончил: — Она будет рада вас видеть.
Вильгельм улыбнулся:
— Я тоже буду рад повидать ее и моего сына.
— Мне стоило привезти ее? — обеспокоенно спросил Жан.
Вильгельм оглядел его с головы до ног.
— Нет, раз ты решил, что будет нелишним надеть кольчугу.