Алые пилотки

— Тараканов давить мне не выходит, в школу надо ходить. А с вашим молоком даже на ночную рыбалку не выбраться.

— Из всякого положения, Стрельцов, есть выход. Один раз утром собирай, другой раз вечером. И рыбачь себе на здоровье.

— А можно?

— Отчего же нельзя? Предупреди народ, чтобы знали.

Всё складывается — лучше не придумаешь. Завтра утром за молоком не поеду, всю ночь и ещё полдня можно на реке торчать. Умный у нас председатель Совета!

Я оседлал велосипед и, насвистывая, покатил по улице. Что-то меня толкало и подзуживало проехать обязательно мимо школы. Можно бы низами, по тропинке, это гораздо короче, но меня понесло вдоль улицы. И чуть не наехал на Анну Васильевну. Директор школы обходила с плотниками школу и показывала, где и что ремонтировать.

— Женя, постой! — окликнула Анна Васильевна.

«Не было печали… Сейчас что-нибудь поручит».

Она отпустила плотников и спрашивает:

— Ну, так ты вышел на работу, Стрельцов?

Я сразу понял, что она про патруль говорит, и покраснел как рак.

— Ничего, бывает. Зайди в пионерскую комнату, погляди. Ребята дневник оформляют, неудобно всё-таки без начальника штаба.

Мне, конечно, интересно было узнать, чего такого ребята написали в дневнике, и я уже собрался прислонить велосипед и войти в калитку, но вдруг увидел в окне Таньку Ведерникову. Она глядела на меня и улыбалась. Если бы она не улыбалась, я, может, и зашёл бы. Но мне показалось, что неспроста она так сияет, а слышала, как Анна Васильевна подшутила надо мной, и вот ехидничает.

— У меня конь не распряжён, на придворке стоит, — придумал я отговорку. — В следующий раз зайду, Анна Васильевна. До свидания.

И закрутил педали, только пыль из-под колёс. «Ну погоди, Ведёркина, посмеёшься! Прочитаешь мою заметку в газете — подожмёшь губки. Я так расписал Тольку Башкина, что позавидуете».

Грозил я Таньке-зазнайке, а радости отчего-то не испытывал. Даже, наоборот, скучно стало. Если правду говорил Башкин, то именно она, Танька, заступилась за меня и не позволила снять с начальника штаба. Может, и сейчас она не ехидничала, а рада была, что наконец-то я появился на горизонте. И если по справедливости, то надо было в заметку и Таньку Ведерникову вписать. Да и другие ребята чего-то делали. А я одного приятеля расхвалил. Хоть назад возвращайся и обратно письмо забирай. А как его из ящика заберёшь?

Совсем ненормальный стал. Совесть какая-то появилась. Раньше не было, а теперь точит, как червяк. Наверно, потому, что мою фамилию печатными буквами написали.

Вот что наделал председатель сельсовета своей заметкой.

4

Катилось красное лето. Всё выше поднималось солнце, описывая по небосводу дугу в три четверти горизонта. Но однажды невидимые небесные кузнецы приковали концы солнечной дуги: с одного конца к старой берёзе над Митиным омутом, с другого — к разбитой молнией сосне в лесу за Игнатовкой, и солнце три дня ходило на привязи. Потом жаром своим растопило заклёпки и двинулось назад — день сократился на воробьиный шаг.

Выколосилась и зацвела рожь, на полянах созрела земляника. При виде рубиновых капелек в сочной зелёной траве Женя не выдерживал искушения, спрыгивал с телеги и, рискуя опоздать к утренней дойке коров, ползал по росистым косогорам.

В один из последних июньских дней его позвали в контору молокозавода и велели расписаться в получении зарплаты. Он получил шестьдесят семь рублей сорок две копейки. Первые трудовые деньги! Женя не знал, куда их положить. Сначала сунул в карман штанов, но побоялся, что на каком-нибудь ухабе выскользнут, и переложил за рубаху. За рубахой тоже было не надёжно, и он ничего больше не придумал, как опустить деньги в пустой бидон, на котором сидел.

Дома всё до копейки отдал матери, сказав при этом как можно равнодушнее:

— Получку получил. Прибери куда-нибудь.

Мать улыбнулась и сказала:

— Не бедно живём, распорядись сам. Купи себе чего-нибудь.

— Ну чего я куплю? Всё есть. Может, отцу табаку, смалит по пачке в день?

— Можно и табаку, — опять улыбнулась мать. — А себе музыку какую-нибудь, теперь модно. Вон дачники, повесят через плечо и наслаждаются.

— Во, сказанула! Буду на ерунду тратиться! Кабы фотоаппарат, он для дела нужен.

— Ну что ж, купи аппарат.