Альв

В результате остановились на черном скулнском, и оно действительно оказалось отменным.

Народу в зале было не слишком много, так что им на двоих достался отдельный стол у стены, и они смогли без помех не только есть, но и обсуждать планы на будущее. Разговор увлек их, и Яков не обращал внимания на скальда, читавшего нараспев – в другом конце зала – сложнопостроенные северные стихи.

В грохоте и громе Скегуль – с кем сражался Конунг в буре копий… Только волком воет Ветер, жрущий клети… Был как прибой Булатный бой[24]…

Кое-что звучало знакомо, другое – нет, но Яков не вслушивался в слова, пока не услышал…

Воспеть велите ль, Как Арбот воитель…

«Арбот?![25]» – не поверил своим ушам Яков. Однако все так и обстояло: скальд рассказывал о последнем бое Арбота, сына Богсвейгира:

…Сокол сечи… В драке против вражьей рати… Он провел век свой в ратях, / Мил ему час немирный… Пал копьястый ясень… Грусть – велика…

В общем, суть истории сводилась к тому, что изменники составили заговор, чтобы убить ярла Ицштеда Ратера Богсвейгира, и напали на него во время пира в цитадели Скулны. В завязавшемся кровавом сражении пали все: и сам конунг Богсвейгир, и его домочадцы, супруга конунга Свансхвит[26], старший сын ярл Дагрим Бадвинкаппи[27], и, наконец, младший сын – ярл Арбот. Собственно, о нем и рассказывал скальд. Однако, если верить «песне», Арбот был закаленным в боях воином, буквально проложившим себе путь в Валгаллу по трупам врагов. А на самом деле Якову тогда было всего десять лет, и он не участвовал ни в одной битве. Во время резни в пиршественном зале он с ходу получил сапогом в живот, отлетел к дальней стене, и только поэтому остался жив. Сражались отец, мать и брат. Но живыми из Мальма вырвались только Яков и его отец.

Потом была скачка сквозь ночь. По-видимому, отец предполагал прорваться к родичам на север, в долину Сира или на Медное плато. Однако лошади не могли скакать вечно, им нужен был отдых. День за днем Яков шел за отцом через леса и горы, пытаясь оторваться от преследователей. Не вышло. В конце концов, их настигли около той жалкой пастушьей лачуги, куда они с Альв перешли несколько дней назад. У отца оставалось время только для того, чтобы «поднять врата» и отправить Якова в путешествие длиною в жизнь. Не сделай он это, и Яков не слушал бы сейчас песню о себе былинном. Другое дело, что если их всех – всю его семью – перебили во время переворота, то какого черта новые властители Побережья насыпают курган над костями Ратера Богсвейгира и разрешают открыто рассказывать истории о мнимом геройстве Йепа Арбота?

– Что случилось? – спросила Альв, когда отзвучали последние слова песни, и Яков очнулся от наваждения, обнаружив, что крепко – до боли – сжимает в руке ее ладонь.

– Даже не знаю, что тебе сказать, – покачал головой Яков. – Ты поняла, о чем он рассказывал?

– Нет.

И то сказать, знание фризского языка обеспечивало максимум возможность задать простой вопрос и, может быть, понять ответ, сформулированный в самых простых выражениях. А тут поэзия, да еще весьма своеобразная поэзия скальдов!

– Понимаешь…

Если сказал «А», придется произнести весь алфавит с начала и до конца. Но, может быть, так и следует сделать, чтобы окончательно порвать с безвозвратным прошлым?

– Понимаешь… – повторил он, испытывая чувство неуверенности, обычно ему не свойственное ни при каких обстоятельствах, – эта песня – не совсем песня. Это стихи; история, рассказанная в стихах…

И он перевел для Альв основную канву повествования и объяснил, что с этой песней не так. Яков рассказывал, вспоминая то, что не вспоминал годами. Она внимательно слушала, не прерывая, не задав ни одного даже самого необходимого вопроса, а таковые просто напрашивались. И все-таки – нет! Не спросила. Выслушала рассказ Якова молча и в конце тоже ничего не сказала, лишь коротко и сильно сжала своими тонкими пальцами его пальцы.

2. Саннадаг[28], двадцать седьмой день месяца мерз 1611 года

Рассказ Якова оставил у Альв странное впечатление – смесь удивления, недоверия и… удовлетворения. Такой и должна быть история ее героя, хотя, видит Фрейя, ни о чем подобном Альв не думала даже тогда, когда узнала, что ее мужчина пришел именно с этой стороны, а не наоборот.

«Потомок знатного рода… Ярл, пусть и лишенный отеческого наследия… Человек, в жилах которого течет кровь героев, а может быть, и самих богов!»

Не то чтобы новое знание заметно изменило ее отношение к человеку, с которым она спала. Вовсе нет. Но тем не менее ей было приятно узнать о древности и знатности его рода.

– Так ты ярл!.. – хищно улыбнулась она, оказавшись под ним и обхватив ногами его поясницу. – Дух захватывает! Сегодня ночью меня отымеет ярл Ицштеда!