Алуим

И я начинаю рассказывать. Про визит Иры в виде бесформенных мельканий и её появление во сне. Про Олега, пришедшего проститься со мной, и утренний звонок, сообщивший о его смерти. Рассказываю, что именно эти события заставили меня уехать на Украину, подальше от дома. Рассказываю о ночном «госте», разбудившем меня и звавшем пойти за ним, о стуке в стене, который может являться попыткой всё того же «гостя» войти в контакт. Ну и, конечно, рассказываю о голосе в голове, что уже много лет говорит странные вещи.

По лицу Татьяны вижу: она давно хочет что-то сказать, но сдерживается только из-за обещания не перебивать меня. Ёрзает на своём сидении, перебирает пальцами. Наконец, я заканчиваю.

— Влад, вообще-то уже стемнело. Кругом всякие звуки, шорохи. И такие рассказы пугают.

— Уж я-то знаю. Я всё это пережил.

— Прекрати! Ты меня злишь, Влад… Зачем мы тут сидим?

— Баба Лена неправильно поймёт, если мы с тобой закроемся в такое время у меня в комнате. А мне нужно убедиться, что кто-то ещё слышит этот стук. Или не слышит — и тогда станет окончательно ясно, что я полный придурок.

— Влад!

Не продолжает. Тяжело выдыхает и отворачивает лицо, чтобы не показывать мне свой гнев. И я её понимаю. Звучит всё действительно по-идиотски. Вдобавок, я далеко не лучший рассказчик.

— Будешь чай с бутербродом?

Не дожидаясь ответа, беру пакет, разворачиваю и пристраиваю между нашими ногами. Бутерброды немного слиплись, но мы же не в ресторане. Откручиваю крышку термоса, наливаю в неё чая. Мятный, заваривал из шести одноразовых пакетиков. Протягиваю Татьяне. Поворачивается, бросает на меня долгий взгляд. Одной рукой берёт чай, другой — бутерброд со шпротами.

Сидим молча, соприкасаясь плечами. Едим. Смотрим, как Маркиз бредёт обратно. Диких кошачьих воплей мы не слышали, значит, соседнего котяры не оказалось дома. Ветер становится прохладней. В летнюю ночь от холода мы не умрём, но всё-таки хорошо, что я взял горячий чай и плед. Татьяна протягивает мне крышку, я делаю несколько глотков. Отряхивает руки от хлебных крошек. Выливаю остатки чая в траву и закручиваю крышку обратно.

— То есть ни о чём другом говорить не хочешь? — вдруг начинает Татьяна. — Ты реально позвал меня, потому что к тебе ходят духи, стучат по стенам, а в голове поселился болтливый дружбан?

Формулировку она подобрала отменную.

— Да, — коротко отвечаю и уже сомневаюсь, что звать Татьяну и всё ей рассказывать было хорошей идеей. Лучше бы набрал пива и позвал Руслана. Без всяких мистических историй, просто посидеть, поржать. А если б снова начался стук, я бы узнал, слышит его Руслан или нет.

Ещё один тяжёлый выдох.

— И что ты хочешь от меня услышать?

— Не знаю. Я хотел, чтобы ты присутствовала, когда стук начнётся. О структуре нашего разговора я не задумывался.

— Мммм…

— Ладно, забудь! Не надо мне было ничего рассказывать.

— Ну, уж нет! — произносит Татьяна. — Я столько всего выслушала, столько эмоций в себе задавила. А теперь так легко хочешь отделаться? Я не отстану, давай разбираться.

— В чём?

— В твоих словах.

— Подозрительно звучит.

— Не то слово.

— Что ж, давай, — соглашаюсь я.

— Стук в стене и голос пока отложим.

— Почему?

— Мне тоже частенько всякая чушь в голову лезет. Начнём с самого интересно. С привидений.

— Да хватит издеваться!

— Ты издеваешься надо мной, я издеваюсь над тобой. Всё честно, — голос спокойный, рассудительный. В этом и заключается месть. — Я продолжу?

— Продолжай.

Пусть уже веселится по полной. В любом случае, что ещё делать? Стука в стене всё равно нет. А может, его вообще не было.

— Твоя история какая-то нескладная.

— Что в ней не так?

— Ира тебя усыпляет, Олег и вовсе приходит во время сна. А вот неизвестный персонаж, наоборот, будит и зовёт куда-то.

— И что?

— А то, что умирают два близких тебе человека, после чего ты видишь их во сне. Такое со многими бывает. Но на Украине никто из твоих друзей и родственников в последнее время не умирал, и, как следствие, тебе некого вставить в свою историю. Поэтому у нас появляется некий безымянный «гость» и сразу два источника звуков неизвестного происхождения. Для пущей эффектности. Я одного не понимаю: зачем вообще ты это выдумываешь? Ты после пьянок такой фантазёр? Или… — Татьяна вскидывает брови. — Точно! Я поняла. Ты вчера пришёл домой настолько пьяным, что уже не отличал, где сон, а где явь. Включил страшный фильм по телику и уснул. Вот тебе и привидения сниться начали, и фарфоровые головы, и прочая ерунда. Других вариантов нет.

Татьяна победно улыбается и, дразня меня, задирает нос. Затем её улыбка становится снисходительной. Кладёт ладонь поверх моей — жест прощения.

— А вот чисто теоретически. Если сейчас в стене раздастся стук, что ты подумаешь? Бабы Лены сто процентов нет в комнате.

— Ох, Дракончик. Ты никогда не сдаёшься, да?.. Я не знаю, что подумаю. Сейчас это не важно. Никто по стене не стучит.

— Но ведь и мы пока не уходим… надеюсь.

— Нет, Влад, не уходим. Мне пока не надоело. Но раз ты такой неугомонный, я тоже спрошу чисто теоретически. Если твой неопознанный «гость» снова придёт и позовёт с собой. Что ты будешь делать?