Альтераты. Соль

Торопов уткнулся в кружку, незаметно повернул ее и отпил с того места, которого только что касалась губами гостья. Задумчиво хмыкнул:

— Подралась.

— С кем? С девчонками?

Тимофей презрительно фыркнул:

— Прям. С пацанами. Трое к ней лезут. Ну, она и вмазала им сегодня.

Аня опешила. Кажется, дайвер говорил, что младшая сестра в седьмом классе, а старшая — ее, Анны, ровесница.

— Погоди, кто подрался-то Марина или Света?

— Светка, конечно, — он снова протянул кружку Анне. — Эти придурки еще и пожаловались на нее. Мать назавтра в школу вызвали, к директору. Пилить будут. Директор ее, она — меня.

— А тебя-то за что?! — Аня чуть не подавилась, шумно закашлялась. Торопов забрал у нее кружку, походя постучал по загривку, пробурчал:

— Так а кто ее драться учил?

Он снова сделал большой глоток.

— Меня научишь? — Аня помнила мерзкое ощупывание там, на грани сознания, когда она уже почти не принадлежала себе, когда ею руководил чужой голос извне.

Тимофей посмотрел вопросительно, пожал плечами:

— Нафига тебе?.. Хотя, если хочешь, научу. Мне не влом, — он прищурился на фонарь, откинулся на спинку кресла-качалки и прикрыл глаза.

Девушка оживилась, придвинулась ближе:

— Давай сейчас? Все равно ты не спишь, я не сплю.

Он открыл глаза, рывком встал и поставил кружку-ведерко на стол:

— А давай, если мухлевать не будешь.

Анна расправила плечи, завязала дреды плотным узлом на макушке, воинственно выставила вперед грудь:

— Я? Мое имя Скраббл, бро, — и она на индейский манер, стукнула себя дважды кулаком в грудь. — Я самый честный из магикан!

Торопов фыркнул снисходительно и развернулся к выходу:

— Трепло ты салажное. Чур не жаловаться потом.

Он подхватил фонарь и вышел в сад.

Девушка, сделав еще один жадный глоток чая, рванула за ним.

3

Тимофей двинул во двор, неторопливо пересек выложенную плиткой площадку перед домом, открыл калитку.

— Мы куда идем?

— Ты хочешь весь дом перебудить? — бросил через плечо. Аня почти ничего не видела, кроме его широкой спины и мелькания бледного кружка света. Они обогнули дом, вышли на спортивную площадку: две стойки с порванной баскетбольной сеткой, антивандальные тренажеры по периметру.

Тимофей вышел на середину, поставил на мягкое покрытие фонарь, скрестив руки на груди, оценивающе осмотрел фигуру девушки. Беззлобно хмыкнул.

— В простой уличной драке что главное?

— Что? — Аня сунула руки в карманы, чуть склонила голову, изучая парня.

Торопов шумно шмыгнул, почесал подбородок.

— В уличной драке правил нет. Рассчитываешь, что тебя, как даму, пропустят вперед? Тогда ты, считай, проиграла. Здесь нет моральных или спортивных правил. Поняла? — Он дождался, пока она кивнет. — Если драку не избежать, что нужно делать?

— Убежать? Спрятаться?

Он покачал головой.

— Бить первым. В твоем случае — первой. И бить так, чтобы нейтрализовать противника наверняка, а не разозлить или раздразнить. — Он обречённо вздохнул, оглядывая тщедушную фигурку «спарринг-партнерши». — Слабые места известны, верно? Нос, челюсть, шея, солнечное сплетение, пах, носком ботинка под коленную чашечку, — он плавно и нарочито медленно демонстрировал удары. Наносил их открытой ладонью в лицо вымышленному противнику, кулаком снизу в челюсть, в шею, короткий удар в область солнечного сплетения. Анна завороженно за ним наблюдала, запоминала. — Поверженного противника не добивать, а уносить ноги и вызывать полицию.

Торопов развернулся к ней, упер кулаки в бока:

— Запомнила? Давай, что-нибудь простенькое попробуем, — он сделал приглашающий жест.

Девушка аккуратно шлепнула его ладошкой по носу.

— Ты со мной заигрываешь? Что за любовные поглаживания, — Анна округлила глаза и покраснела.

Тимофей сделал неожиданный выпад, перехватил запястья девушки и, с силой дернув на себя, скрутил за спиной. В одно мгновение ее бледное лицо и распахнутые глазищи оказались перед его носом.

Взмах ресниц.

Он не успел сообразить, что изменилось. Не смог понять, как это произошло. Резкий рывок с выворотом запястий, короткое отточенное движение, и руки Анны оказались свободны. И тут же почти одновременно удар ребром ладони в шею, локтем в плечо и, с оттяжкой, сомкнутой щепоткой — в солнечное сплетение.

Торопов опешил. Дыхание перехватило на вдохе, легкие словно перекрыло пробкой. Он захрипел, оседая к ногам девушки.

Ловкий разворот, захват и оглушающий удар в основание черепа.

Тимофей хрипло матюгнулся и рухнул на покрытие.

Девушка спокойно отошла, развернув корпус в пол-оборота, обошла его вокруг. Легкая пружинистая походка, как у дикой кошки. Торопов, не в силах разогнуться, перевернулся на спину, удивленно уставился на девушку.

В неверном свете фонарей он отчетливо видел, как раздвоилась ее фигура, видел длинные, ниже колен белые ленты-волосы. Они развевались на ветру, кутая фигуру девушки, словно бабочку в кокон, мягко огибали бедра, стройные ноги. Как змеи завораживали. Анна буравила его насмешливым и дерзким взглядом, на губах играла кривая усмешка.

Торопов попробовал сесть, но смог лишь опять перекатиться на спину и сделать один болезненный вдох, как с глубины вынырнул. В ушах пульсировала кровь.