Альпийская крепость

— Вот видите, Торнарт, — поучительно сказал барон, — что значит воспитанность. Американский сержант уже извиняется и сожалеет. А русский, скорее всего, назвал бы нас фашистами, а то еще и полез бы в драку.

— Мне не приходилось встречаться с русскими, — сдержанно обронил Торнарт. — Но американцев ненавижу не меньше, чем их. И напомню, что перед нами все тот же американский сержант. Пусть даже и воспитанный.

— И все-таки: что вам здесь понадобилось? — осмотрелся штурмбаннфюрер так, словно и в самом деле рассчитывал обнаружить где-то поблизости предмет интереса этой группы коммандос.

— Рядом с озером должна находиться пещера. Где именно, я не знаю, карта у офицера, а он погиб, — кивнул пленный в сторону хижины, на крыльце которой в самом деле покоилось тело американского лейтенанта.

— Значит, и вас тоже к пещерам потянуло. Опоздали, там уже сидел мой горный патруль. И что дальше?

— Мы должны были создать там базу и вести разведку. — Пленному, наверное, еще не было и двадцати. По существу, это был мальчишка, и в группе оказался только потому, что успел окончить курсы радистов. — По возможности, нам надлежало захватить замок Шварцбург, который тоже должен быть где-то неподалеку.

— Нет, ты только послушай этих америкашек! — апеллировал Штубер к лейтенанту. — Совсем озверели. О чем ты нам здесь рассказываешь, сержант? Еще раз спрашиваю: какое задание было у вашей группы? Причем сведения о пещерах, замках и баркасах меня не прельщают.

— Командование интересует какая-то «Альпийская крепость».

— Вот с этого признания, сержант, и следовало начинать наше знакомство, — подбодрил его Штубер.

— Представления не имею, где именно эта крепость находится, но только лейтенант, — вновь кивнул радист в сторону хижины, — вообще сомневался, что таковая существует.

— Неужели сомневался?

— Сам признался мне перед первым радиосеансом.

— Странный командир вам попался, сержант.

— И генерал, который посылал нас сюда, тоже в этом сомневался, считая, что это всего лишь очередная фантазия Геббельса. А как на самом деле, господин?.

— Майор СС, — подсказал ему Штубер.

— …Господин майор СС, она, эта крепость, все-таки существует?

Вопрос показался Штуберу настолько мальчишески-наивным, что он, а вслед за ним и все его горнострелковое воинство, рассмеялись.

— Твой генерал, как всегда, оказался прав, — похлопал он радиста по плечу, — крепости как таковой действительно не существует, этот наш доктор Геббельс чего только не придумает!

Выстрелами милосердия добив двоих раненых, стрелки побросали трубы в озеро и, прихватив пленного, отправились назад к замку.

— А почему бы вам, господин майор СС, и вашим солдатам не воспользоваться случаем и не сдаться армии США? — вдруг всполошился радист, когда его уже сводили с причала. — Я вызову по рации пару самолетов, которые способны садиться на воду, и они заберут всех нас. Войну-то все равно проигрывает вермахт, а не объединенное командование войск союзников в Европе.

— Какой же ты наглец, парень! — почти искренне возмутился Штубер. — Ты еще и медальки паршивой на фронте не заслужил, а уже хочешь предстать перед миром в роли сержанта, пленившего в германском тылу почти роту горных стрелков во главе с комендантом «Альпийской крепости»!

41

Оставив номер Даллеса в пресквернейшем настроении, германцы молча зашли в номер Гебхардта, молча уселись в кресла и в течение какого-то времени старались не смотреть друг на друга.

— И что мы будем говорить Гиммлеру? — по старшинству нарушил их бессловесность рейхсмедик СС. — О чем решимся докладывать?

— Так, может, вообще не стоит решаться?

— Вы все шутите, штурмбаннфюрер, — угрюмо укорил его Геб-хардт. — А между тем американцы вели себя с нами так, словно мы пришли к ним набиваться в агенты Управления стратегических служб США или в Си-Ай-Си[61].

— Это не американцы нас так воспринимали, это мы с вами, господин группенфюрер так вели себя, словно пришли наниматься в обе эти службы сразу.

Гебхардт недобро как-то взглянул на штурмбаннфюрера. Он всегда, при любых обстоятельствах, требовал от младших себя по чину уважительного отношения. Но как этого потребовать от Хёттля, он не знал. И потом группенфюрер прекрасно понимал, что теперь они связаны тайной этих явно неудавшихся, но тем не менее в глазах врагов Гиммлера, преступных переговоров. А врагов у рейхсфюрера становилось все больше.

— На вашем месте я бы не прибегал к подобным выводам, Хёттль. Это недостойно офицера СС, а главное, неправдиво. Только так, и во имя рейха.

— Тогда докладывайте о том, что переговоры прошли успешно, — с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла, проговорил Хёттль. — Причем одной этой фразой предлагаю ограничиться.

Рейхсмедик СС вновь впал в глубокое депрессивное молчание, а затем,* опустив голову на грудь, в позе человека крайне истощенного и разуверившегося, пробормотал:

— Сказать придется правду. Только так, и во имя рейха.