Альпийская крепость

— Считаете, что эта часть лаборатории могла оказаться на территории «Альпийской крепости», — близко, почти лоб ко лбу, подтянулся к нему Даллес, — в подземелья которой, как нам известно, уже переброшено несколько предприятий.

— Или же они направлены прямиком в Антарктиду, на «Базу-211»? Для вас ведь не остается тайной, что в подземельях Антарктиды, где-то в районе Новой Швабии, закладываются основы Четвертого рейха?

— Мне ничего не известно об этом, господа, — как можно тверже и увереннее ответил Хёттль.

— О «Лагере дождевого червя» — тоже? — сдерживая легкое раздражение, поинтересовался Донован. — Понимаю, что более обстоятельный разговор получился бы у нас с господином Шту-бером, которого недавно назначили комендантом крепости и который до этого назначения отвечал за безопасность вашей подземной «СС-Франконии», но ведь вы забыли пригласить его в свою компанию.

— Учтем при подготовке следующего визита, — попытался Хёттль свести этот упрек к шутке, но американцы попросту проигнорировали его усилия.

— Так, может быть, вся ваша возня вокруг «Альпийской крепости», — коршуном нависал над ним Даллес, — всего лишь очередной отвлекающий маневр, такая же лжебаза будущего, как и «Регенвурмлагерь»?

— Потому что в обоих случаях этими базами фюрер отвлекал наше внимание от основной — «Базы-211», благодаря которой рассчитывает получить поддержку правителя Внутреннего Мира? — попыхивал сигарой Донован, неуклюже, по-медвежьи как-то переваливаясь с пяток на носки и обратно.

Несколько мгновений американцы молчали, давая возможность Хёттлю прийти в себя. При этом они по-прежнему игнорировали рейхсмедика-СС Карла Гебхардта.

— Мне понятен интерес к очерченным вами тайнам рейха, господа, — произнес штурмбаннфюрер, предварительно прокашливаясь, — однако к подобному повороту разговора я не готов.

— А вы что, всерьез решили, что нас будут интересовать подробности вашего участия в аресте и похищении из Будапешта бывшего союзника Гитлера адмирала Хорти? — уже откровенно издевался над ним Даллес. — Что мы будем выспрашивать вас о его дальнейшей судьбе?

— Кстати, он еще жив? — спросил Донован, обращаясь к Геб-хардту. — Уж это-то рейхсмедику СС должно быть известно. Или тоже отнесено к перечню особых тайн рейха?

— Насколько мне известно, жив, — проворчал группенфюрер СС, вытирая платочком вспотевший лоб. Он и в самом деле почувствовал себя пленным, к которому вот-вот будет применена одна из давно отработанных контрразведками всего мира форм устрашения.

— Видите, как много интереснейших тем вырисовалось в ходе нашей встречи, господин Хёттль, — продолжал благосклонно и почти сочувственно улыбаться Даллес, — о которых мы могли бы поговорить во время нашей следующей встречи, — нагло вербовал его американец.

— Вас, группенфюрер, — добавил Донован, — это тоже касается. А теперь будем считать, что официальная часть переговоров завершена, — взглянул он на часы. — У нас еще остается двадцать минут для непротокольного общения. Кстати, должен предупредить, что все сказанное вами в ходе бесед не будет выноситься для публичного обсуждения. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь?

40

Солнечные лучи, которые все увереннее пробивались с северо-запада, развеивали клубы тумана, как бы оттесняя его остатки в восточную, все еще затененную часть озера. Теперь хижина, бар-кас и лежащие между ними валуны вырисовывались настолько четко, что засевшие на склонах горные стрелки вели по ним огонь, как на полигонных стрельбах. Причем в большинстве случаев — наобум, не обнаруживая живых мишеней.

Когда после пятиминутной пальбы Штубер вновь приказал прекратить огонь и предложил американцам сдаться, то воспользоваться его добродетелью смогли только двое, причем один из них был ранен и, при попытке подняться с поднятыми руками, тут же упал на валун и завис на нем. Жив ли он еще был, или ушел в мир иной — Штубер сказать не мог. Но это его и не волновало, поскольку живой, целехонький «язык» уже покорно поджидал его в баркасе, словно в языческой лодье-жертвеннике.

Вот он покинул свое пристанище, сошел на причал и, все еще не веря, что уцелел, один-единственный из группы, стоял теперь, озираясь с таким страхом, словно на берегу его ждало дикое племя каннибалов.

Там же, привалившись к простреленному борту баркаса, Штубер и учинил ему первый допрос. На свой английский он не полагался, поэтому позволил блеснуть университетскими познаниями лейтенанту Торнарту, превратив его в переводчика.

— Вопрос до обидного банальный, сержант: — обратился Штубер к пленному, который оказался радистом; его неповрежденную походную рацию кто-то из горных стрелков уже поставил у ног своего командира, — какого дьявола вы не позволили нам нормально поспать?

Первым удивленно взглянул на Штубера сам переводчик, а затем уже американский радист-десантник.

— Он извиняется, что потревожил ваш сон, господин офицер СС, — последовал перевод первого ответа в исполнении лейтенанта. — И глубоко сожалеет об этом.