Алпамыш

Т или-тули-тиль-тули-ю!

Много девушек собралось вокруг него, — слушали, как он на чангавузе играет, песенкой расхваливая товар свой. Стали некоторые из них чангавузы перебирать, поигрывать — звук пробовать. Одна взяла, другая взяла, — у остальных глаза разгорелись, стали девушки наперебой чангавузы у Кайкубата разбирать, — так музыка им понравилась. Суют они Кайкубату по две лепешки, — очень довольны все. А Кайкубат, — смотрите-ка на него, — как ловко дело повел, сколько лепешек наторговал, — не успевает в хурджун складывать!

Подходят в это время сорок девушек Ай-Тавки, тоже разохотились, продать им чангавузы просят:

— Э, — говорит им Кайкубат, — кто опоздал, тот счастья не застал, — ни одного нет больше. Еще приготовлю — на этом же месте открою торговлю, — и вам, если нравится, достанется тоже, только брать, красавицы, стану теперь дороже.

— Принеси, принеси, уста-ака! — зашумели девушки Тавки-аим, — возьми с нас задаток пока. — А сами тоже дали ему по две лепешки.

— Хоп! — сказал Кайкубат, — обязательно принесу! — А сам радуется, думает: «Хорошо моя торговля пошла, — чангавузами торгуя, остаток калыма хлебом внесу».

Вернулся он к зиндану — сбросил весь хлеб Алпамышу:

— Смотри, сколько наторговал!

Алпамыш между тем выбрасывает ему еще один чангавуз — и так говорит:

— С этим чангавузом на Янги-базар не ходи, а отправляйся в сад, где прогуливается Тавка, и начни играть. Только смотри — девушкам не показывайся, а увидят они тебя, — в руки им не давайся. Спрашивать станут, — молчи, ничего не говори обо мне скажи — сам сделал. Проговоришься — все дело свое испортишь. А если девушки гнаться за тобой станут, сумеешь ли убежать от них?

Отвечает Кайкубат:

— Толстушки мягки, как подушки, величавы, как павы; худышки — как мышки вертлявы, ногами дрыгают, как козочки прыгают, а за мной не угонятся, — быть того не может, чтобы я не убежал от них… — Сказал так Кайкубат — и давай прыгать туда-сюда через зиндан.

— Ай, ты, плешь, смотри — в зиндан свалишься, — мне и без тебя тесно тут!

Испугался Кайкубат, взял чангавуз, отправился, — пришел к саду шахской дочери, — перелез в незаметном месте через дувал, спрятался под лопухом — и стал на чангавузе наигрывать. Услыхала Ай-Тавка — вышла с сорока девушками своими в сад, стали искать, кто играет, подошли к лопуху тому, а Кайкубат как выскочит из-под него — и давай бежать. Тавка-аим вместе с сорока девушками за беглецом бросилась — и такие слова говорит:

— Э, хитер-хитер Кайкубат!

Нас поверг в позор Кайкубат, —

Не дал чангавуз нам отнять.

Нам ли беглеца не догнать! —

Кинулись в погоню за ним,

Сорок и одна за одним, —

В руки не дается он им.

Горе им с плешивцем таким!

Был почти в руках — а ушел,

Девушки: «Ах, ах!» — а ушел.

Прыгает, как горный козел.

Столько он красавиц провел!

Справа обойдут — ускользнет,

Слева — он и тут ускользнет,

Эту — головою боднет,

Эту — на бегу ущипнет.

Та ему навстречу спешит,

Вытянула руки: «Стой! Стой!» —

А поймает воздух пустой, —

Со стыдом на землю летит.

Кайкубат, плешивый хитрец,

Ржет, как молодой жеребец.

Сколько он красавиц провел, —

Силы их лишил, наконец!

Но неутомимо ловка,

Гонится за ним Ай-Тавка.

Чуть уж не настигла — ага!

Снова увернулся чабан.

Тут и промахнулся чабан:

В скользкое попала нога —

Сразу растянулся чабан.

Так и был он схвачен Тавкой,

Кайкубат злосчастный такой!..

Сорок сверстниц Ай-Тавки того и ждут:

Все пришли в себя — на помощь к ней бегут,

Палками нещадно Кайкубата бьют.

— Чангавуз кто сделал, признавайся нам! —

Кайкубат упрямо отвечает: — Сам!

— Эх, ты невезучий! — говорят они. —

Признавайся лучше! — говорят они. —

Кем ты лгать научен? — говорят они. —

Грех ведь перед небом! — говорят они.

Битым, видно, не был! — говорят они. —

Отвечай скорей, кто сделал чангавуз,

Иль живым от нас не уберешься, трус!..

Тут Кайкубат, к девушкам обращаясь, возопил так:

— Если я вам лгу, пусть кровью обольюсь!

Каждый ваш удар, — скажу — не ошибусь, —

Точно скорпиона иль змеи укус

Только палочка Тавки-аим, клянусь,

Кажется приятней масла мне на вкус.

Знай, что я в тебя влюблен, Тавка-аим!

Я ведь за тебя вношу большой калым!

Если суждено мне мужем быть твоим,

Палкой, Ай-Тавка, не мучила б меня,

А поцеловала б лучше ты меня!..

Рассердились девушки еще больше, снова стали поколачивать Кайкубата палками, но Ай-Тавка остановила их:

— Хватит с него пока! Привяжите его к этому дереву, — потом подумаем, что делать с ним.

Привязали девушки Кайкубата к дереву, а сами вместе с Тавкой прилегли в саду отдохнуть. Очень утомились они, бегая на солнце за Кайку-батом, — как только прилегли, так и уснули. А Тавка-аим не спала. Встала — направилась к своему пленнику. Девушки все-таки не на шутку Кайкубата избили, — все тело его ныло теперь. Увидал он, что шахская дочь опять к нему направляется, — испугался, подумал:

«Ну, если она снова колотить меня станет, — непременно убьет. Уж лучше скажу ей всю правду, — что будет, то будет!»

Подошла к нему шахская дочь — спрашивает:

— Ну, кто чангавуз сделал? Скажешь, нет ли?

— Скажу, скажу, — отвечает Кайкубат, — сделал его Алпамыш, узбекский пленник, сидящий в зиндане.