Алоха из ада (ЛП)

На стадионе по-прежнему тихо, как будто из него выкачали весь воздух. Но требуется всего лишь, чтобы кто-нибудь уронил бутылку, и этот звук сразу же выводит всех из ступора. Вы этого не предвидели, не так ли? Что какой-то отвратительный полудохлый пехотинец-адовец сможет достать гладиус. Спите крепко, гадая, какими ещё тайными способностями обладают наши пехотинцы.

Моя левая рука перестала кровоточить, но на её месте всё ещё большая открытая рана. Я лаю заклинание боли, прижимаю к руке гладиус и прижигаю рану. Затем я падаю и погружаюсь в утешительную темноту.

Я чувствую, как пара охранников тащат меня обратно к загонам. Я не возвращаюсь в загон к остальным пленникам. Они бросают меня одного в один из затемнённых фургонов. Даже сквозь полумёртвый туман я вижу, что они напуганы до усрачки. Может, я шпион или прибывший с проверкой офицер из Пандемониума, а они просто швырнули меня в колодец смерти с разъярённым стероидным болваном. Запах моей сожжённой кожи вызывает у меня тошноту. Чёрт, я бы сейчас не отказался от сигареты.

Я шарю руками в поисках «Проклятий». Это и в самом деле ад. Осталась одна сигарета, да и ту раздавили до неузнаваемости во время боя. Швыряю пачку в темноту. Ангел пытается мне о чём-то напомнить. Лезу обратно в карман и нахожу целебное худу-яйцо Мунинна. Кусаю его, и что-то успокаивающее и сладкое стекает по моему горлу. Спустя несколько секунд голова проясняется. Я всё ещё слаб, но боль прошла, и мир под моей задницей кажется твёрдым.

Я выпускаю на свободу ангела. Мне нужно всё обдумать, потому что, если только у моей новой культи нет плана 007, как вытащить нас отсюда, мне придётся назвать то, что я оставил свою руку там на арене, серьёзным провалом.

Интересно, есть ли способ отключить в этом месте антихуду покров. Я не слишком горд, чтобы заползти в тень и вечность-другую похныкать в Комнате. Мейсон уже развешивает плакаты о розыске. Он знает, что я здесь. Какое мне дело, если один из его карманных волшебников обнаружит, что я воспользовался ключом? Но я снова в зоне заключения, и покров работает, так что я не могу воспользоваться каким-нибудь худу. И с подрезанным крылом я не пробьюсь через всех этих охранников.

Мне нужно остановиться на минутку и перевести дыхание. Я не знаю, насколько хватит яйца Мунинна. Мне нужно продолжать двигаться, пока оно действует. Я позволяю ангелу завладеть моими органами чувств. Он может видеть прямо сквозь жестяные стенки фургона.

Я ожидаю увидеть здесь Роммеля вместе с Африканским корпусом, но в радиусе ста метров нет ни одного адовца. Я Чернобыль в гнезде белого отребья[246]. Ангел осматривает всё вокруг на триста шестьдесят градусов. Несколько адовцев, достаточно храбрых, чтобы держаться в пределах видимости, располагаются со стороны фургона, смотрящей на арену. Позади меня пустое поле. Но фургон защищён тем же заклинанием мальбранш, которое здорово долбануло меня на платформе. Я прорезаю в стенке дыру размером с человека и вываливаюсь наружу. Если я буду держать фургон между собой и бандой, то смогу поджав хвост незаметно исчезнуть в темноте.

Полагаю, это и есть план Б.

Всего в нескольких кварталах отсюда улицы забиты. Не знаю, где я нахожусь. Я пытаюсь выглядеть невозмутимым со своей отсутствующей рукой и боком пальто, пропитанным запёкшейся кровью и опалённым гладиусом. В толпе легко затеряться. Как и то, что многие из лежащих на улице и просящих милостыню у продуктовых лавок лузеров выглядят ненамного лучше меня.

Интересно, понял ли кто-нибудь из больших умов там на стадионе, что меня больше нет в фургоне? Один из самых храбрых скоро решит проверить руку, которую я там потерял, увидит, что она человеческая, и неизбежно поймёт, кому она принадлежит. Мои плакаты о розыске повсюду, так что меня не беспокоит, что узнают, что рука принадлежит мне, но мне ненавистна мысль, что какой-то адовец-хуесос повесит её у себя на стене в качестве трофея.

Это первый переполненный клочок земли, который я увидел в Элефсисе. Страна хардкорного мародёрства. Вместо того, чтобы нападать на отдельные рынки за углом, самые предприимчивые сносят их подчистую и устанавливают свои собственные ларьки. Это аллея аттракционов на окружной ярмарке, полная уродливых исчадий ада и голодающих атеистов, либо отчаявшихся, либо храбрых, либо достаточно глупых, чтобы копаться в сточных канавах и мусоре в поисках объедков. Глядя на происходящее на стадионе и на зачищающих здесь город безжалостных ублюдков, я не вижу большой разницы между мародёрами и той бандой, что преследовала нас с Джеком, за исключением того, кто им платит. Я задумываюсь, сколько солдат в легионах Люцифера были истово верующими, а сколько — простыми наёмниками. Ещё одна прекрасная проектная работа, Боже. Ты нажрался клетчатки и высрал ангельскую армию, которую можно купить за пиво и Твинки.