Альма

Я колготился на кухне или делал ещё что-нибудь по хозяйству, ребята играли с Альмой, но то и дело подбегали ко мне.

— Альма такая озорная! Такая игрунья! — восклицал Мишка.

— Куда ни спрячемся, всё равно находит. Круто! — пояснял Гришка.

— Она находит людей по запаху, правда, дядь Лёнь? — обращался ко мне Мишка.

Я подтверждал его слова, смотрел на "озорную игрунью" и думал: "Надо же, подойдёшь к собаке, погладишь — и ты уже для неё хороший человек, а если ещё покормишь и поиграешь ней — замечательный. По большому счёту, для собачьего счастья нужно совсем немного — всего-то, чтобы тебя кто-нибудь любил. Кстати, для счастья человека нужно то же самое.

Глава пятнадцатая "Собачья школа"

Игры играми, но я понимал, что главное — дать Альме хорошее образование. С этой целью каждое утро, после завтрака и зарядки (легкой пробежки до леса), я садился на крыльцо террасы, Альма усаживалась на траву напротив меня и мы начинали занятия на открытом воздухе.

Я учил Альму разным командам — показывал мелкие вещи и просил её принести их, учил писать лапой на песке буквы и считать до семи. Например, говорил: "два плюс три будет пять" и по-собачьи лаял пять раз. Альма внимательно меня выслушивала, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, потом гавкала пять раз. У неё был исключительный слух, необыкновенная зрительная память и потрясающая сообразительность — она всё схватывала на лету. Короче, Альма оказалась способной ученицей. Даже "способной" — не то слово, слишком маловыразительное для такой собаки. Сногсшибательно одарённой! — вот подходящие слова для неё.

Понятно, успехи Альмы я не оставил без внимания и спустя несколько дней расширил образовательную программу, ввёл урок музыки и танца: выносил на террасу проигрыватель с пластинками, и мы с Альмой разучивали всякие "па". Сразу скажу, в танцах Альма проявила не просто одарённость, а самый настоящий талант — врождённую музыкальность, чувство ритма, пластичность. Она танцевала на задних лапах, а передние раскачивала в такт музыке; танцевала, как профессиональная танцовщица, — спина прямая, голова откинута назад — и при этом улыбалась, высунув язык. Танцы доставляли ей невероятную радость. Через неделю мы уже свободно исполняли вальс и танго.

Ну и, само собой, у нас были уроки труда. Как же без них, если физический труд вылечивает от всех болезней. На уроке труда я пилил и колол дрова, Альма относила поленья под навес у сарая. Или я выкатывал из сарая тачку с баком, и мы резвым аллюром направлялись к водонапорной башне, а набрав воды, уже медленно, восстанавливая дыхание, возвращались на участок.

Однажды во время урока по математике я заметил у изгороди дачницу с соседней улицы, рядом стояла её собака — коричневый дог. И женщина, и пёс со жгучим интересом наблюдали за нашими занятиями.

— Присоединяйтесь! — махнул я им рукой. — Лишние занятия не помешают.

— У меня совсем нет времени, — вздохнула дачница. — Меня ждут парники, грядки, а вот Эдик… Если он не будет для вас обузой… Он с удовольствием ходил бы на ваши занятия, правда, моя радость? — она обратилась к догу.

Пёс кивнул, но без особого энтузиазма — то ли считал себя достаточно образованным, то ли просто был лентяем.

Так у меня появился ещё один ученик. Эдик особыми способностями не блистал: за пять занятий он научился считать только до двух: один, два, а дальше уже просто много. Он приходил учиться только потому, что его заставляла хозяйка. На уроках он большей частью зевал и только что не говорил — "И чего я здесь высиживаю, убиваю время?" От уроков труда он вообще отлынивал, симулировал хромоту, а когда начинался урок музыки, сразу направлялся к калитке и там ждал хозяйку до конца занятий.

Позднее своих собак привели ещё двое дачников и один парень из деревни Алёхново — он привёл дворняжку по кличке Эклер. Новые ученики занимались с охотой, усердно и добивались кое-каких успехов, но до Альмы им было далеко.

Однажды на наши занятия пришли Гришка с Мишкой и, развалившись на траве, стали посмеиваться над учениками. Я сделал им замечание, они на время притихли, потом опять взялись за своё. Причём если Мишка только подсказывал ученикам правильные ответы, то сорванец Гришка просто-напросто вёл себя по-свински. Когда дог Эдик слишком долго соображал, сколько будет один плюс два, Гришка захохотал и брякнул:

— Ну и придурок!

Тут уж я выпроводил мальчишек на улицу, сказав:

— Приходите только на урок труда. На участке всем работы хватит. Вот тогда посмотрим, кто над кем посмеётся.

И действительно, как только я начинал колоть дрова, четвероногие ученики всё делали гораздо быстрее и лучше ребят: первыми хватали поленья и тащили их под навес, и складывали аккуратно в полевицу "колодцем", в то время как ребята просто кидали поленья в кучу. На этот раз и Эдик отличился. Забыв про свою "хромоту", он таскал в пасти самые большие поленья и бегал к навесу, как лось, а на обратном пути искоса посматривал на Гришку и усмехался.