«Алло, вы ошиблись номером…»

Мы плавно покатили по улице, и я не смог не похвалить красавец автомобиль.

— Это моей жены, — сказал в ответ мистер Стивенсон.

— У меня никогда не было собственного автомобиля, — сказал я ему. Лично я предпочел бы пару хороших лошадей и приличный экипаж.

Мистер Стивенсон не остановил меня, и я еще некоторое время распространялся насчет лошадей. Понимаете, я рос среди них. В графстве Саррей это было. И, я полагаю, это у каждого остается в крови.

— Лошади — замечательные животные, — сказал я. — Такие сильные и в то же время такие смирные. Мне часто хочется, чтобы у меня было много лошадей.

Тут мистер Стивенсон спрашивает:

— Вы не шутите?

— Нет, — говорю я. — Нет ничего в мире, чего бы я хотел сильнее. Табун лошадей, небольшую усадьбу, хорошие чистые конюшни, обильные пастбища, и чтобы все это лучшее во всей Англии.

— В Англии? — спросил мистер Стивенсон.

— О да! — говорю я. — Я думаю, что каждый англичанин, живущий за границей, надеется провести остаток своих дней дома.

— Ничего плохого нет в том, чтобы хотеть что-то, — сказал он. — Плохо не делать ничего для этого.

— Легко вам говорить, извините меня за дерзость, — сказал я. — Но не каждый может подкрепить свое желание необходимой энергией, чтобы купить себе королевство. Я получаю удовольствие просто от того, что прикидываю, как бы я все устроил, если бы смог купить это место.

— Вы правы, — сказал он довольно язвительно. — Вы-то никогда не сможете купить его, работая на моего тестя.

Эти слова смутили меня.

— Да, пожалуй, — говорю. А он снова взглянул на меня, миссис Стивенсон, и на этот раз я заметил, что он словно взвешивает, сказать или не сказать мне что-то. То, что он, наконец, сказал, привело меня в замешательство.

— У нас много общего с вами, Эванс…

Фантастика, — подумала Леона. — Генри — и этот мямля-старик! Зачем ему надо было связываться с этим усталым ишаком? Не повредился ли он в уме?

Ну вот… А потом мистер Стивенсон и говорит:

— Не думайте ни о чем, Эванс, кроме работы и этой фермы в Англии.

Некоторое время оба мы молчали. А когда мы подъехали к моему дому и я собирался уже выйти, мистер Стивенсон вдруг положил мне руку на плечо и говорит:

— У меня есть идея. Если дело выгорит, у вас будет ферма в Англии, а для меня… ладно, неважно, что это будет означать для меня. Только вы можете сказать мне, Эванс, хороша эта идея или нет. Только вы.

Он сжимал мое плечо все крепче, пока мне не стало больно.

— Что вы имеете в виду? — поспешно спросил я.

— Я имею в виду, что вы можете купить себе свое королевство в Англии или где угодно, сделав несколько ошибок.

— Ошибок? — спросил я. — Я не понимаю вас.

— Ошибок, — спокойно сказал он. — В дозировке наркотиков. Не в сторону увеличения, Эванс, в сторону уменьшения.

— Боже праведный, нет! — сказал я. — Я никогда не слышал…

— Никто, кроме вас и меня, не узнает, Эванс, — сказал он. — Вы знаете, что эти дешевые пилюли были бы еще полезнее для страждущего человечества, если бы наркотиков в них было поменьше. Никто — и уж во всяком случае никто в фирме Котерелла — не заметит разницы…

Нет! — безмолвно закричала Леона. — Это невозможно! Этот человек ненормальный. Чего он хочет? Кто поверит его бреду? Предположить, что Генри способен на такое! Он сумасшедший, вот кто он. Сумасшедший… Но что-то должно быть за этой чушью. Генри, должно быть, имел какие-то дела с этим человеком. Мисс Дженнингс упоминала, что он несколько раз звонил Генри в контору…

Его слова напугали и одновременно загипнотизировали меня. Он так меня ошеломил, что я ни о чем не успел как следует подумать.

— Не уверен, что все это так просто сделать, — сказал я.

— Что? Для такого фармацевта, как вы?

Его лесть действовала на меня, должен признать. Еще никто никогда не давал себе труда выразить какое-то понимание тех чудес, которые моими руками совершались в лаборатории фирмы. И уж меньше всего сам мистер Котерелл.

Я не знал, что делать, миссис Стивенсон. Искушение — ужасная штука. Тем более что от меня хотели того, что действительно было пустяком для хорошего химика. Я колебался, теребя пальцами замок на дверце машины. Но тут мистер Стивенсон говорит:

— Не будьте глупцом. Я уже обговорил кое с кем это дело.

— Вы сказали кому-то? — закричал я. — Боже правый, какое безрассудство!

— Не безрассудство, Эванс, — сказал он. — Здравомыслие. Кто-то ведь должен реализовывать порошок, который мы добудем. Я не знаю, что с ним делать. Но тот, с кем я поговорил, он знает. Его зовут Морано. Он будет брать у нас все. А доходы на три части…