«Алло, вы ошиблись номером…»

— Я не желаю ни с кем разговаривать! Я ненавижу всех вас!

22.30

— Миссис Стивенсон?

На этот раз она без труда узнала его.

— Да, мистер Эванс, это я.

— Мистер Стивенсон еще не пришел?

— Нет, не пришел. Он будет завтра, — нервно сказала она и вдруг взорвалась: — Мистер Эванс, будьте так добры, пожалуйста, объясните мне, что происходит? Почему вы звоните ему каждые пять минут?

— Мне очень жаль, — извиняющимся голосом сказал Эванс. — Я не хотел беспокоить вас.

— Вы меня уже обеспокоили! — закричала она. — Я настаиваю, чтобы вы…

— Понимаете, момент довольно опасный для мистера Стивенсона, — мрачно сказал Эванс. — Я подумал, что, если бы вы передали ему…

— Я ничего не могу передать! — перебила его Леона. — Я ничего не могу слушать!

— Боюсь, что вам придется попытаться, миссис Стивенсон. Это очень важно.

— Какое вы имеете право… — начала она, но Эванс невозмутимо продолжал:

— Пожалуйста, передайте мистеру Стивенсону, что дом на Данхэм-террас, 20 сгорел. Сго-рел. Я сжег его сегодня.

— Что? О чем вы? — закричала она изумленно.

— Передайте также мистеру Стивенсону, — спокойно продолжал он, — что мистер Морано, Мо-ра-но, по-моему, вряд ли мог выдать нас полиции, потому что его самого уже арестовали. Доставать деньги больше необходимости нет…

— А… кто этот Морано? — спросила потрясенная Леона, но Эванс не обратил внимания на ее вопрос.

— В-третьих, передайте, пожалуйста, мистеру Стивенсону, что я сбежал и нахожусь сейчас на Манхэттене. Если он до полуночи не разыщет меня, пусть звонит по телефону: Каледония, 5-11-33. Будьте добры, запишите: Каледония, 5-11-33.

— Но… Что все это значит?

— Вот, пожалуй, и все, — мягко сказал Эванс. — А теперь будьте добры, повторите все это мне.

— Повторить все? И не подумаю!! — взвизгнула она. — Вы отдаете себе отчет в том, что я тяжело больна? Я… я не могу больше выдерживать этой пытки!

Налет жалости был в усталом голосе Эванса, когда он ответил:

— Я очень хорошо знаю о вашем несчастье. И вообще с некоторых пор я знаю о вас почти все.

— Знаете обо мне? Но я никогда в жизни ничего не слышала о вас!

Помедлив немного, Эванс сказал:

— Мне очень жаль, миссис Стивенсон. Но могу вас заверить, что во всем случившемся виноват не только мистер Стивенсон.

— Бога ради, перестаньте говорить загадками!

— Ну что ж, — сказал Эванс, — может быть, действительно лучше рассказать вам, прежде чем вмешается полиция.

— Полиция?

— У вас есть под рукой карандаш, миссис Стивенсон?..

22.35

— Я начну с того вечера, когда я впервые встретился с мистером Стивенсоном, — сказал Эванс. — Это было на фабрике вашего отца в Цицеро, штат Иллинойс. Время было довольно напряженное, и я задержался в своей лаборатории, чтобы проверить записи кое-каких формул. Я почувствовал вдруг, что кто-то наблюдает за мной сквозь стеклянную дверь. Я не успел оглянуться, как в комнату вошел ваш муж.

— Добрый вечер, — сказал он. — Вот зашел полюбопытствовать. Впервые выдался случай все осмотреть…

Лаборатория у меня была отличная. Я располагал наилучшим оборудованием, все у меня сверкало, сияло, было в идеальном порядке.

— Вы интересуетесь чем-то конкретным? — спросил я его.

— Нет, просто любопытствую, чем вы здесь занимаетесь.

— Пожалуйста, — ответил я, — в этой лаборатории мы получаем алкалоиды из опия. Вы, видимо, знаете, что имеется двадцать четыре опийных алкалоида — морфин, кодеин…

— Отлично, — сказал он, прервав меня. — Наркотики. У вас, должно быть, много наркотиков здесь.

— Конечно, — согласился я.

— А что вы делаете с этими алкалоидами? — спросил мистер Стивенсон.

— Ну они идут в различные продукты фирмы.

— Нет-нет, — сказал он. — Что вы делаете с ними здесь, прежде чем они идут в производство?

Я показал ему тот огромный сейф, в котором хранились наши запасы наркотиков. Это произвело на мистера Стивенсона сильное впечатление.

После этого он заглядывал в лабораторию еще несколько раз, всегда доброжелательный и вежливый. Я показывал ему, как происходят различные процессы. Мне льстило, что столь важный человек так сердечно ко мне относится…

Пока что ты не сказал ничего такого, чего бы не знала я, — подумала Леона. — Генри действительно такой. Любознательный. Дотошный. Считает своим долгом вникнуть во все. Как папа говорит, всюду сунуть свой нос. Может быть, папа слишком суров…

— Однажды вечером после работы, примерно, через месяц после нашей первой встречи, — продолжал Эванс, — я стоял под дождем на автобусной остановке возле фабрики. Я чувствовал себя совершенно несчастным. Вдруг великолепный черный «седан» остановился прямо передо мной, и кто-то окликнул меня. Я всмотрелся сквозь пелену дождя и увидел, что это был ваш муж, мистер Стивенсон.

— Прыгайте ко мне, — сказал он. — Подвезу.

— Очень любезно с вашей стороны, — говорю, — но не хотел бы вас утруждать.

— Оставьте это, — сказал мистер Стивенсон. — Я рад подбросить вас до дома. Терпеть не могу ездить один.