Аллея всех храбрецов

– Я как чувствовал вашу бузовую систему, и вот подтверждение. Заглатывай, заглатывай, – тыкал он в папиросную бумагу записи, – понимаю, переварить ты не в силах, так заглатывай, а я в нужный момент подсеку.

Замедление испытаний грозило многими бедами, и Славка жёстко сказал:

– Считай, что я заглотил, но подсекать поостерегись. Мы по обе стороны лески, и кто поймал – неизвестно ещё. Во всяком случае не важно, кто первым начал ловить.

Испытания приостановили. Сначала Славка позвонил в отдел Вадиму. Нашёл его он, правда, не сразу.

– Не смог бы в КИС подскочить?

– А что? – осторожно спросил Вадим.

– Какой-то дребезг идёт.

– Может из-за упругости?

– А посчитать можно? – хотел конкретности Славка.

– Посчитать всё можно, – вздохнул Вадим и добавил твёрже, – если нужно.

– Послушай, выручи, – пытался разжалобить Славка. Обычно просьбы воспринимались, однако теперь параллельно шли пилотируемые, и было ясно, как может не кстати быть внезапный расчёт. И потому он просительно сказал:

– Посчитай, пока я причину поищу.

– Такого ведь раньше не было. Верни прибор, что сняли, экономя веса. Теперь с весами успокоились.

Изменение жёсткости гибрида было одной из версий. Сняли научный прибор. Однако объект в целую тонну вряд ли существенно задрожит из-за хилого прибора. Такая версия понадобится, когда остальные отпадут, и хорошо бы иметь расчётную справочку. Но на Вадима как залезешь, так и слезешь. Шли пилотируемые.

Пилотируемые, пилотируемые. Разве в этом суть? «Венеры» и «Марсы» возникли раньше, и пока доводились до ума, зародились пилотируемые. Да, он и сам не прочь подключиться к пилотируемым, но там другие орлы. И пройден определённый этап. Они попали в струю. Но были плюсы и здесь. Ослаб контроль по «гибриду», меньше мешали теперь, он даже ввёл свои изменения. Хотя он знал: сбои не от этого, однако не дай бог, если всплывёт. Начнётся невообразимое. Вадим, видно, о чем-то догадывался, потому что спросил:

– Значит, жёсткость, считаешь?

– Выручи.

– Хорошо, – смилостивился Вадим, – сам я в твои игры не играю, но «меньшого Балду» пришлю. Звони Мокашову и с пропуском распорядись.

Изменилась жёсткость объекта, сняли прибор. Прибор сняли в рамках экономии веса, что, возможно, изменило упругость. Славка усвоил простую истину: «Объект всегда прав». Практически это означало – не стоит менять ничего из того, что прежде работало. Он понимал, что дело вовсе не в том, что изменилась жёсткость, но как версия …Он записал в журнал: вернуть снятый прибор.

Мокашов вписывал цифры в третий экземпляр. Два остальных были на подписи. Он продолжал чувствовать какой-то горячечный подъем, и в голову лезли мысли какие-то пёстрые. Он увлёкся. Хотелось сделать справку «по краю» с изюминкой моделирования. Забьётся датчик у края планеты, как муха о стекло, но у экватора должен успокоиться. И успеваем с переходными процессами, с нелинейностями и запаздываниями. Не этот, правда, а другой датчик станет его путеводной звездой, а не привычной мишурой космоса.

Ему впору стать Иеронимом Мюнгхаузеном, вытаскивающим себя из болота за волосы. Продюсером собственного таланта. Не зря ведь люди говорят, таланту следует помогать, бездарность пробьётся сама. И он непременно поможет себе. И пускай летят объекты не к Луне и не к Марсу, а просто от планеты Земля, проверить его идею. Этого для его идеи достаточно.

А рядом катилась обычная жизнь. Семёнов рассказывал про Леночку: как её на модели дёргало. Утечки или наводки, что ли, так ведь никого не дёргает, а тут такая чувствительность. Так это – прекрасно, если девушка чувствительна. Просто замечательно. Для жизни другого нечего и желать. Для жизни – да, а не для работы. А для работы это – явный дефект. И с этим ничего не поделаешь.

Мокашов, выскочив на минутку в коридор, наткнулся на Васю. Тот явно страдал манией чистоплотности. С встречными за руку не здоровался и, приходя в отдел, сначала мыл и сушил растопыря руки, расхаживая по коридору.

– Здравствуйте, – стандартно начал он, – как дела, настроение, состояние? Иду на вас жаловаться.

– Вася, вы о чём? – делал круглые глаза Мокашов.

– Вы – тормоз прогресса, документ держите. Прошёл срок. Выдайте ориентировочно, – напирал Вася.

– И не подумай, – объяснял Семёнов, – сразу всюду вобьёт. Со сроком дело серьёзное. Делюсь, как избежать дефолта. В машинном бюро возьми машинный номер и выпустить листок и этим фиговым листком прикройся. А между тем считай и перевыпусти. Словом, сначала рыбу, а цифры впишешь потом.

– Сделал раз за ночь, – ворчал Вадим. – А у тебя – сплошные совпадения. Модель была набрана, и, значит, не занята и ты не занят совсем, а ведь на нас куча собак навешена.

– Может, аналитически?

– Ты в своём уме, и ведущие требуют моделирования. Научили их на свою голову. С Тереховым свяжись. Просился, помню, с объектом встретиться, а теперь, и сам объекту понадобился.

Расчёты, как правило, велись обширные. Но на машине или с моделированием. А чтобы выкрутиться, считали худшее. Если уже оно пройдёт.