Читаем Ализм полностью

и гипнотизировать нить,

дойти до ручки…

двери,

и почувствовав г-олово-круже-ние,

уснуть в пол-ном изне-мо-

жении…

Поутру же,

проснувшись,

в тихом ужасе слушать, слушать,

как на улице

с влажным шуршанием

по швам рас-пол-зается дождь…

<p>Осенний трафарет</p>

петля затягивалась туже,

туже,

язык висел, алея, словно

стяг,

в глазницах стыл тяжелой стужей

ужас,

и оставалось лишь гадать

на собственных

костях…

куда ни кинь –

получишь очертания

скелета,

куда ни глянь –

везде увидишь свой

портрет –

на радиоактивном фоне

лета –

обугленный осенний

трафарет…

<p>Эка!логическое</p>

пля-шут ка-пли…

голый пляж…

шо-

пот крыш…

от тяжелой жизни

у ст-волов форма г-рыж!

Мутный в-сор у му!

тантов лысых сов…

взять во-рот: «А!» -

врезать в небо

и зак-рыть

всю пла-нету на здоровый

засов…

<p>Улыбка как шрам</p>

эта ночь разъедает

бумагу,

электрический свет –

как бальзам…

как мозольную жидкость

отраву –

мавзолейную желтую

брагу

пьют воронки от взрывов –

глаза,

растекается в теле истома,

опус-каются руки

по швам,

сладкой патокой, липким

комом –

тромбом в горле дыхание! –

Кома!

И змеится улыбка

как шрам…

<p>Почки</p>

А вокруг –

истуканом стоит

стук –

это падают почки…

камни в них

что ли?

<p>Деревья</p>

блаженно шевелятся черви

в черном чреве

земли –

словно извилины в черепе,

словно звезды

в ночи,

птицы царствуют в выси,

касаясь крыльями

туч,

тени их — словно крысы

мелькают средь

мусорных

куч…

а деревья! –

деревья, штурмуя небо,

корнями вгрызаются

в землю!

<p>Барельеф галлюцинации</p>

гип-нотизируя мра-мор лис-та

по сле-дам босых ног

как по но-там

про-честь либретто

иск-опаемого бр-еда:

грохот дикой охоты

хр-уст игральных костей

вой г-раж-данской вой-ны

в ту-пике лабиринта

из-вил-ин спинного мо-зга

зона озн-оба

виб-рация резаных ран

ос-трые грани дождя

поло-сну-вши-е сонную землю

эхо х-охота

мер-твая х-ватка гиен

их желтые зубы

как фраг-мент бар-ель-ефа

галлюци-нации…

<p>Результат мутации</p>

мутация…

месть времен,

прост-рация вместо про-стран-ства,

сон-м колю-чих и ос-лепи-тельных

капель дождя,

напо-мина-ющих скальп-ели в небе,

конная армия, кон-ура,

са-лютом — цепная реакция пса,

над ним –

с-вече-ние нимба,

в четвертом к-олене

уже прощу-пывается ур-од

со всеми изъянами сучьей

и кор-не-вой обезьяны

пос-лед-ней вспышкой ляз-гнул

день –

как результат мутации

вселенной…

<p>Укротитель</p>

лыс

словно хлыст –

летящий, тяжкий, тощий

с оттяжкой, с мрачной мощью

впивающийся

в пол,

в одной руке, пульсируя, повис

(затих его крысиный

визг),

в другой –

горящий обруч

вылизывает похотливо мрак

ангинными сухими языками,

по грязным стенам

ползут контуженные тени

(словно их замучил зуд),

стальные, с матовым отливом

(столь милым сердцу укротителя)

гремят команды:

«Ну!

Ну, прыгай же, безмозглый

скот!» –

щелчок бича, еще щелчок!

Прижавшийся от страха к полу,

исходит мелкой дрожью

по-лужи-вой

крот…

<p>Стон</p>

вот-кнут в асф-альт

арматурой

дождь,

ржавчина желчи стекает

в люк,

желе-зо-бе-тонный туман

глух

к зеленым воп-росам

втоптанных

трав,

чем выше руки над головой,

тем больше похож ты

на толовый

столб,

на сваю, на идола, на… стон

среди разбитых античных

колонн…

<p>Муравьи</p>

горя-чая го-речь во рту,

в мозгу — откровения крови –

я веки, как руки раскрою –

увижу в объятьях страну –

как кару — стволом с корою:

в расщелинах — Мир. Муравьи

на стройку спешат пешим

строем…

плотины или плоты? –

и строят, и строят, и строят…

защита от ветра — стебли травы…

Все — равны!

От солнца — в коричневой толще

коры

сырые глубокие ровные рвы

и роют, и роют,

и роют…

<p>Резолюция одного собрания</p>

Лучшие сыны нации!

Исходя из того, что курс

вдруг обернулся кур-сивом,

а моря — помарками

на игральной карте мира,

конечный пункт назначения

в связи со стальным отливом,

определяется ныне

только правилами пунктуации,

а так как от диалектики

остались одни диалекты,

а вместо идеологии –

лишь матерные диалоги,

считать построение жизни

на отдельно взятой планете

нецелесообразным

(по соображениям логики)

<p>Камень</p><p>Воздушный шарик</p><p>Кобра</p><p>Одуванчик</p><p>Улыбка Чеширского кота</p><p>Песочные часы</p><p>Титры ветра</p><p>Отпечаток</p><p>Экслибрис</p><p>Море</p><p>Отражение</p><p>Равновесие</p><p>Замочная скважина</p><p>Готика</p><p>Черепаха</p><p>Магнит</p><p>Бук-во-Куб</p><p>Крот</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии