Читаем Али Бабаев и сорок покойников полностью

Одобрительно рыкнув, Кабул продолжил глодать кость, а Али Саргонович снова отправился в кабинет и вызвал ориентировку на Момота. На экране появился широкоскулый молодец с узкими глазками, затем поплыли строки досье:

УМОМОТО СЕЙКИ. Родился во Владивостоке в 1968 г, в семье сотрудника японского консульства, женатого на русской (см. ссылку 1). В 1995 г принял российское подданство, изменил имя и фамилию: ныне – Момот Сергей Петрович. Закончил школу бизнеса в Токио, занялся предпринимательством в Приморье, откупил около тридцати сейнеров, добился необходимых квот и в 1995–2004 гг. активно занимался поставкой морепродуктов в Японию. В 2005 г. избран депутатом Госдумы, переехал в Москву. Владеет рыболовным флотом, сохранил обширные связи на Дальнем Востоке, близок к группе олигархов, известных как Объект-5. Не женат. Резок, но не лишен хитрости, злопамятен и самолюбив. Политическая ориентация: неопределенная. Считает себя анархистом, но понимает анархию как вседозволенность и абсолютное безвластие, позволяющее сильной личности доминировать над обществом. С трудами теоретиков анархизма (Прудон, Бакунин, Штирнер, Кропоткин и др.) не знаком. Слабости: Любит женщин (предпочитает стройных длинноногих блондинок). Интересуется предметами искусства (картины, исполненные в манере «ню»). Примечание: см. С.Чумаков.

– Раз сказано «смотри», так посмотрим, – сказал Али Саргонович, обращаясь к вернувшемуся из кухни Кабулу. – Дисциплина, уртак, прежде всего. Ты ученый пес, ты это понимешь. Вот скажу я «фас!», что ты сделаешь?

Кабул грозно оскалился и лязгнул зубами.

– Правильно! Молодец! А теперь ложись вот там, у аквариума, и гляди на рыбок. Красивые, правда?

В аквариум дизайнер, трудившийся у Бабаева, запустил двух зеленых и двух красных меченосцев. Обязанность ухаживать за ними была возложена на Гутытку, а сам Али Саргонович дал им имена: тех, что покрупнее, звали Обойма и Пуля, а тех, что помельче – Штык и Затвор. Рыбки не только украшали кабинет, но, по мнению дизайнера, являлись психотерапевтическим средством: их плавные движения успокаивали и навевали дрему. Кабул поглядел на них, смежил веки и уснул.

– Займемся Чумаковым. Кажется, я его видел на первой сессии, пробормотал Бабаев, тыкая в клавиши. – КВН с ФСБ показали… Здоровый чуян и очень нахальный…

На экран выплыла угрюмая физиономия с раздавленными ушами и сломанной переносицей. Лет восемь-десять назад Чумаков, он же – Степа Чума, был участником боев без правил. На его внешности это сказалось отрицательно, зато проложило дорогу в большую политику. Он слыл настоящим мачо, неустрашимым, как самурай, и бездонным, словно протекающая бочка. И, как у всякого мачо, серьезных денег у него не водилось.

Перейти на страницу:

Похожие книги