Али Бабаев и сорок покойников

Шарлотта стрельнула глазками. Казалось, она ждала продолжения или, возможно, комплиментов, но черты Бабаева не дрогнули. Сейчас он походил на сфинкса – такой же невозмутимый, загадочный и абсолютно каменный.

– Не узнаешь меня, Бабаев? – сказала дева, призывно улыбнувшись. – Я – дрянная девчонка.

– Таких нэ знаю, – ответил Али Саргонович, обошел ее и направился к выходу. После знакомства с шедеврами Детей Четверга настроение у него упало, но хороший ужин мог его исправить.

Шарлотта, однако, не отставала от Бабаева ни на шаг и пыталась пробудить интерес к собственной персоне:

– Я очень дрянная девчонка!

Сухой кивок.

– Я алкоголичка!

Снова кивок.

– Я наркоманка!

Кивок.

– Еще я писательница. Бабаев, ты читал мои книги?

Молчаливое покачивание головой.

– Еще я снимаюсь в порнофильмах. Оральный секс, лесбийские игры и все такое… Но ты не беспокойся, брюнетик, я и с бабами могу, и с мужиками. Хоть с козлами и бульдогами… Разочарован не будешь.

– На тебя, бикеч, [11] даже верблюд не помочится, – сказал Али Саргонович – но, разумеется, на турецком.

Это было ошибкой. Услышав восточную речь, Шарлотта решила, что перед нею нефтяной магнат из Эмиратов и вцепилась в Бабаева обеими руками. Хватка как у краба, не отдерешь, подумал Бабаев и поволок девицу к выходу.

Но до дверей не добрался – толпа внезапно раздалась, и на пороге возник мужчина за пятьдесят, с отвислыми щеками и всклокоченной шевелюрой. Выглядел он слегка потасканным, однако волны энергии так и расходились от него, сотрясая воздух и вгоняя публику в испарину. Можно было ожидать, что он сейчас взорвется словно бомба, или превратится в смерч, или хотя бы кого-то укусит – последнее, судя по лихорадочному блеску зрачков, казалось самым вероятным. За этим типом двигалась свита, дюжина или больше персон, а рядом вышагивал упитанный человечек с бледно-голубыми навыкате глазками, жалкой кнопкой носа и срезанным подбородком. Размахивая руками, всклокоченный что-то толковал упитанному.

– Возможно, Россия станет зоной пассионарного толчка… долетело до Бабаева.

– Насчет толчка верно подмечено, – пробормотал кто-то за бабаевской спиной.

Он наклонился к Шарлотте, морщась от приторного запаха ее духов.

– Эта что за кулсум? [12]

– Бабаев, ты на каком свете живешь? – изумилась дрянная девчонка. – Это же Папа Жо! Наш Вованчик! Я с ним спала… то есть пыталась…

– А полное имя знаэшь?

– Жоров Владимир Маркович, лидер национал-либералов, сообщила Шарлотта. – Большой хохмач! Продажная шкура, импотент, но очень влиятельный.

Пожалуй, знакомство с этой бикеч полезно, решил Бабаев. Пусть алкоголичка и порнозвезда, зато неплохой источник информации! Впрочем, о Жорове он знал, хотя в директивах Центра прозвище его не сообщалась. Папа Жо являлся депутатом Госдумы, главой фракции НЛП и возможным клиентом Али Саргоновича.

– А кто другой? – спросил он. – Тот, бэзносая?

– Помукалов по кличке Мутантик. – Шарлотта усмехнулась. – Мой издатель-благодетель… С ним я тоже спала. Три таблетки виагры, и все у нас было тип-топ. Очень даже! Он немного шизофреник, на транквилизаторах сидит, а на этом фоне виагра…

Но Бабаев ее не слушал, а пристально глядел на Папу Жо. Тот, одобрительно кивая, прошелся мимо нескольких полотен, мимо портрета «Голый в шляпе», мимо пейзажа «Осенний свист», мимо картины Клинского, изображавшей одноименную бутылку пива, взлетающую, подобно ракете, в космос. Дальше висело гигантское полотно Бей-Жигулева «Заседание ЦК КПСС». Члены ЦК обозначались живописцем символически, кто бровями, кто лысиной или усами, кто фуражкой или золотыми звездами, и все эти знаки были как бы впечатаны в спинки кресел, а над главным сиденьем в виде трона парил ангельский нимб. Папа Жо остановился перед картиной и обвел ее горящими глазами. Его щеки налились кровью, волосы встали дыбом, и синие электрические искры сорвались с них, ударив в потолок. Он вскинул руки, стиснул кулаки и заорал:

– Коммунисты! Монстры, упыри, позор России! Терпеть не могу! Когда я прохожу мимо коммуниста, задерживаю дыхание – воняет мавзолейной гнилью! Шпана большевистская! Ворье, бандиты! Насосались крови народной и пустили страну в распыл! Просрали державу! Святую нашу миссию!.. Чтоб от Ледовитого океана до Индийского… от Тихого до Атлантического… От Аляски до Кубы…

Мужчина бешеного политического темперамента, подумал Али Саргонович. Но стрелять наверняка не умеет.

К лидеру НПЛ подскочила тощая дама, увешанная микрофонами и камерами, и зачирикала, мешая русский с английским и французским – брала у политика интервью.

– Что за жэрдь? – спросил Бабаев.

– Марсельезка, – пояснила Шарлотта и, сообразив, что Бабаев не понимает, добавила: – Марсельеза Пежо-Ренуар из Парижа, обозреватель «Матэн». С ней я тоже спала. И с Тойфелем спала, ее любовником.