Алгоритм невозможного

— Приняв сигнал из центра Земного шара, наши ученые решили, что внутриземной разум, в существовании которого они не сомневались, просит о помощи. И вот мы здесь.

— Нам нужна помощь, правда. Как правда и то… — сделал паузу Кей, — что я присутствовал при рождении Земли.

— Ничего подобного не могло быть! — вырвалось у Соля. — Хо-тя… Великий

Физик уверял: «невозможное невозможно». Тогда я лишь внутренне усмехался, но после случившегося с нами… Вижу, до всего надо дойти своим умом…

— Вы близки к истине, — одобрительно кивнул Кей. — Так послушайте, с чего все началось.

В течение нескольких часов перед интранавтами прошла ретроспектива драматических событий. Рассказ Кея был не просто убедителен и образен, он порождал у слушателей чувство причастности к тому, что происходило в безднах времени и пространства.

Глобальная катастрофа на Геме, вызванная спонтанным воспроизводством радиации… Ноев ковчег — Космополис… Мыслелетчица Джонамо, связавшая «благополучную» планету Мир с Гемой… «Призраки»… Коллективный разум…

Спящая цивилизация эмбрионов…

Эпопея сфероида… Панцирь, сковавший островок разума…

Они были ошеломлены услышанным. Гигантский эксцентрик субъядра — насос, перекачивающий магму… Поле тяготения, расщепленное на постоянную и переменную составляющие… Противоборствующие гравитационные вихри…

Промежуточный слой, где время, как физическая величина, обращается в нуль, а вещество теряет атомную структуру…

Против этого восставал разум.

О чем-то похожем писал в конце второго тысячелетия ученый-самоучка

Николай Корнилов. Возможно, будь он по образованию физик, к его словам прислушались бы. Но он был конструктором охотничьих ружей (охота еще не считалась занятием аморальным), так кто же поверит в правоту дилетанта?

Его учение восприняли как курьез и быстро забыли. Перси Перс слышал о нем от своего университетского профессора, который коллекционировал казусы.

«Если бы Корнилов, не дай Бог, оказался прав, — говаривал тот, — наше представление о качественной структуре физических явлений разлетелось бы вдребезги. К счастью, это лишь бред талантливого параноика, вообразившего себя сразу Ньютоном, Максвеллом и Эйн-штейном…»

Сейчас Перси пожалел, что профессора нет рядом.

— Не зря Великий Физик ввел понятие интракосмоса, — задумчиво произнес

Соль. — Вначале я счел, что оригинальности ради. Глубину же его мысли оценил только здесь, в центре Земли.

— И в центре Вселенной, — уточнил Кей. — В любом направлении от него она равно бесконечна.

— То же самое можно сказать о любой точке пространства, — возразил Серж.

Кей посмотрел на него с сожалением.

— Разумеется. Но не означает ли это, что человек, где бы он ни находился, всегда в центре Вселенной?

— А вы любитель пофилософствовать, — неодобрительно сказал Вивьен.

— Перестань, Серж! — поморщился Соль. — Мне, например, эти рассуждения кажутся поучительными. Я думал, что побывал по ту сторону Вселенной, а выходит, у нее нет ни той, ни этой стороны. Неужели Великий Физик ошибался и вселенская петля Мебиуса…

— Ваш учитель не ошибался, — печально проговорил Кей. — Но Его представление о Вселенной всего лишь фрагмент необъятной картины.

Вселенская петля и дискретное время — частности, гениальные мазки на полотне мироздания. Человеческий интеллект, сколь бы он ни был могуч, не в состоянии объять бесконечность, к чему Великий Физик тщетно стремился всю жизнь. Именно в этом были его величие и… трагедия. Увы, они, как правило, сопутствуют друг другу…

— Вы знаете о нем все? — спросил Соль. — И о нас тоже?

Кей молча кивнул.

— Не будь я атеистом, решил бы, что вы Бог.

— Напрасно.

— Но при таких всезнании и всесилии нуждаться в нашей помощи…

— «Всезнание» столь же условно, сколь и «бессмертие». Что же касается всесилия… Если бы мы им обладали, нам, действительно, не понадобилась бы ваша помощь.

— Что от нас требуется?

— Спасти человечество.

— Разве ему грозит опасность? — нахмурился Соль.

— В известном смысле.

— Уклончивый ответ!

— Возможно. Но я не вправе посвятить вас в подробности, — мягко сказал

Кей.

— Это что, тайна?

— Вовсе нет. Дело в вашей психике. Поверьте мне, она не выдержит такой нагрузки.

— Вам известно, на что мы способны.

— На подвиг, на самопожертвование. Но сейчас от вас требуется лишь одно: доставьте эмбрионы на поверхность.

Наступило неловкое молчание. Интранавты обменивались взглядами, обдумывая, как поступить. Наконец Соль заговорил:

— Обращаясь к нам с просьбой о спасении, вы имели в виду человечество

Гемы. Но наш долг — это, в первую очередь, долг перед человечеством Земли.

И мы не имеем права повредить ему необдуманным решением.

— Нет человечества Гемы! Нет человечества Земли! — с болью и страстностью, чего никак нельзя было ожидать от интеллект-автомата, воскликнул Кей. — Есть просто человечество! Ах, если бы я мог вам все рассказать! Ах, если бы вы могли выдержать мой рассказ…

Соль продолжал стоять на своем.