Джин не смогла объяснить, каким образом виртуальные приспособления работают офлайн. Она почти все знала о Логосе, но имела лишь отдаленное представление о реальности, да и то ограничивалась воспоминаниями пятнадцатилетней давности. Но высказалась, что если реальность является источником виртуальности, ее началом и основой, то почему нельзя предположить обратное взаимодействие? Отчего не допустить, что если есть твердость программно нарисованного рельефа, то может появиться и мягкость рельефа настоящего? Мэг улыбнулась, услышав это предположение, и сказала, что единственный вывод, который можно извлечь из этого рассуждения, должен заключаться во всеобщей относительности. Если нереальность Логоса зиждется на реальности Земли, то и реальность Земли должна основываться на чем-то подобном.
– Да, – согласилась Джин, показывая на медвежонка. – Примерно об этом я и думаю, когда вижу эту игрушку. Ты не могла бы мне подарить ее копию? Ту, что, как я поняла, тебе дал Омар?
– Конечно, – кивнула Мэг. – А ты не хочешь забрать оригинал?
– У меня есть ощущение, что он тебе нужнее, – сказала Джин.
– Человек – это и есть ощущения, – повторила ее слова Мэг. – Что ты чувствуешь относительно этого медвежонка? И много ли таких вещей?
– Не слишком, – покачала головой Джин. – Какие-то игрушки, мелочи вроде перочинных ножей, ручек, очков, посуды. Да, больше всего крохотных белых чашек…
– Я видела одну из них, – кивнула Мэг.
– Никто не знает, откуда они берутся, – задумчиво проговорила Джин. – Я слышала, что чашки связываются с мамочкой, но не сумею ни подтвердить, ни опровергнуть это. Я могу взять в руки медвежонка и любой подобный предмет, и ничего не произойдет. Но если я получу его из чьих-то рук, особенно если кто-то бросит им в меня, воздействие может быть неожиданным. Мне эти предметы напоминают артефакты чужой цивилизации… Ну, что-то такое, что отличается по весу, плотности, еще каким-то свойствам от всего привычного. Да, я понимаю, что это разговор о неуловимом. Для тех, кого называют НПС, они как будто светятся. Вот сейчас я смотрю на этого медвежонка и ощущаю его свечение. Но не вижу, а именно ощущаю. Это что-то вроде тепла, которое ловится не кожей, а чем-то внутри. НПС стараются держаться подальше от этих предметов. А я вот использовала один из них, чтобы спасти тебя. Хотя это вовсе не значит, что я ощущаю себя НПС. Разве что я такой и родилась…
– Мне что-то грозило в том доме? – Голос Мэг невольно дрогнул.
– Вряд ли, – пожала плечами Джин. – Если только на уровне предупреждения или обнуления аватара… Ерунда.
– А ты? – Мэг прищурилась. – Как ты перенесла то… пламя?
– Умерла, – чуть слышно сказала Джин. – Не сразу, но… Это не было болью, хотя вот теперь, если споткнусь и упаду, я почувствую боль. Но это было похоже на очищение. Я напоминала самой себе новое платье, из швов которого торчат необрезанные нити. Они как раз и пылали… Кстати, если бросить НПС маленькую кофейную чашечку, с ним ничего не произойдет. И это тоже загадка, поскольку очевидно, что и чашечки настоящие, как тот же медвежонок. Но у них другие свойства.
– Это сбой, ошибка или какой-то сознательный программный… люфт? – спросила Мэг.
– Хочешь, чтобы мы утонули в области предположений? – засмеялась Джин.
– Я хочу понять… – прошептала Мэг.
– Виртуальность меняется, – задумалась Джин. – За эти пятнадцать лет она изменилась кардинально. В ней появилась… суть. Наполнение. Смысл. Вот посмотри на меня. Знаешь, какой вопрос меня занимал десять лет назад? Сколько продержится моя копия. Моя цифровая копия. Я на самом деле беспокоилась, что будет, если лишусь реального тела. На чем держится жизнь на Земле? Человек дышит, купается в солнечных лучах и магнитном поле Земли. Человек ест. Пьет. Химические реакции, которые происходят в его организме, служат источником его энергии. А что будет со мной, когда я стану всего лишь виртуальным персонажем? Забуду о голоде? И что? Постепенно сотрусь? Или окажусь одарена какими-то новыми чувствами? Ну, к примеру, буду испытывать сопротивление и напряжение, в электрическом смысле?
– И что же произошло? – спросила Мэг.
– Ничего, – спокойно сказала Джин. – Я дышу, ем и пью, как и на Земле. Во всяком случае, пятнадцать лет назад. Возможно, это обман. Но я не могу его разоблачить. Если я не поем, то испытываю голод и слабость. Если не попью – жажду. Все отличие от Земли заключается в том, что НПС не болеют, не рожают детей, не стареют. Но я тебя уверяю, что они будут и болеть, и рожать детей, и стареть.
– Зачем? – удивилась Мэг. – Я могу представить рождение ими детей. Но зачем… болеть? И как болеть? Компьютерными вирусами? И зачем стареть?
– Я не знаю… – ответила Джин. – Но есть такое ощущение, что это придает смысл всему.
– Болезни? – не поняла Мэг.
– Настоящая жизнь как процесс развития, достижения какой-то цели, угасание, уход. Смена поколений…
– Подожди! Ты хочешь сказать, что без болезней и старости нет прогресса? И как ты объяснишь это своему отцу? Он уже один раз умер! Или где-то есть либо придумывается следующий уровень? И там тоже все сначала?