Алфи и зимние чудеса

– Иногда ты бываешь таким смешным, Алфи. Нет, я никого не встретила, – ответила она.

– Тогда в чем дело? – Сердце выпрыгивало у меня из груди, лапы стали ватными, и мне пришлось сесть.

– Я обманула тебя. Когда меня повезли к ветеринару, это был не обычный осмотр, просто я не очень хорошо себя чувствовала. Я все время чувствую себя уставшей, у меня пропал аппетит, и мне сделали кучу анализов. Как я уже говорила, мне выписали таблетки, от них на некоторое время стало лучше… Но есть и плохие новости, Алфи.

– Нет, – сказал я, но потом решил, что она может продолжить лечение таблетками. Просто это займет больше времени, чем она думала. Бедная Тигрица, ей опять придется грызть сухари.

– Я… я думала, что, если буду жить как обычно, все пройдет само собой, но это не проходит. Я все время устаю, едва могу добрести до конца сада, а уж о том, чтобы выйти на улицу, и речи быть не может. Алфи, я слышала разговор моих хозяев. Мне осталось недолго.

– Что ты хочешь сказать? – Я задрожал, сердце ушло в лапы.

– Я умираю, Алфи. Мне очень, очень жаль, но я не задержусь здесь надолго.

– Нет, это невозможно… – Я даже не мог понять, что она говорит.

– Алфи, это правда, я не поправлюсь, и дни мои сочтены. – Я вздрогнул. Она так спокойно говорила об этом.

– Я не могу, не могу…

– О, Алфи, я пытаюсь примириться с этим, но мне тяжело. Не хочу оставлять тебя и уж конечно Джорджа. Я люблю жизнь, но она быстро покидает меня, и мы ничего не можем сделать. Я должна принять это, и ты, к сожалению, тоже.

– Наверняка кто-нибудь может что-то сделать. Другой ветеринар? Я мог бы составить план…

– Мы все перепробовали. Мои хозяева убиты горем, и сердце разрывается, глядя на них. Они такие старые и взяли меня еще котенком. Теперь они говорят, что совсем без меня пропадут.

– И я без тебя пропаду, – эгоистично произнес я.

– Знаю. Но у тебя прекрасные семьи, отличные друзья, и у тебя есть Джордж.

Я вздрогнул, когда внезапная мысль пришла мне в голову.

– Как же сказать об этом Джорджу?

– Не знаю. – Тигрица сникла. Поначалу она казалась такой сильной, собранной, но теперь как будто выдохлась.

– Мы скажем ему вместе, – решил я. – Но не сегодня, не сейчас. Мне тоже нужно как-то это переварить. Не могу поверить, что все это по-настоящему.

– Я тоже. Я и сама, бывает, просыпаюсь и не помню, что это происходит со мной. – Мы оба посмотрели на серое небо. Над нами пролетела одинокая птица, ветер свистел, тучи угрожали пролиться дождем. А рядом со мной сидела Тигрица, моя любовь, мой лучший друг, кошка, которая вместе с Джорджем значила для меня все в этом мире. И я терял ее. Глядя на нее, пытаясь запомнить каждую полоску на ее шкурке, каждую крапинку в ее глазах, я понимал, что скоро мне придется проститься с ней, и казалось, что какая-то часть меня тоже умирает.

На мою долю выпало немало прощаний и расставаний. Много лет назад, когда я жил с Маргарет, мне пришлось проститься с кошкой Агнес, моей сестрой, которая была намного старше меня и умерла. Я тяжело переживал ее смерть, но потом умерла и Маргарет, и это еще сильнее подкосило меня, потому что я остался без крова. Я попрощался со Снежкой. Она не умерла, но я знал, что мы больше никогда не увидимся. Я расстался с Ташей и ее сыном Элайджей, когда они переехали в Дубай, но все-таки надеялся когда-нибудь еще встретиться с ними. Я говорил «прощай» много раз и теперь, глядя на Тигрицу, запоминая каждую ее частичку, ловил себя на мысли, что к боли прощания невозможно привыкнуть. Всякое прощание – как свежая рана на сердце.

Глава 11

Мне было трудно оторваться от Тигрицы, но я понимал, что ей нужно отдохнуть. Пока я был с ней, она все еще оставалась моей Тигрицей, и казалось, ничто не может нас разлучить. Я знал, что, как только мы расстанемся и я начну думать о ее скором уходе, самообладание меня покинет. И перед нами по-прежнему стояла проблема с Джорджем. Мой бедный сынок! Сердце разрывалось: я страдал и за себя, и за Джорджа. Ему предстояло столкнуться с первой в жизни утратой, самой болезненной, и я всей душой хотел защитить его от этого. Но не мог. Я не мог уберечь ни себя, ни его от страшной потери.

Я многое открыл для себя с тех пор, как стал родителем, но сейчас как будто перешел на другой уровень. Я знал, что не смогу защитить Джорджа не только от смерти Тигрицы, но и от чувства пустоты, которое он испытает. Мной овладело ужасное чувство безнадежности, впервые в жизни я не мог ничего изменить. Для кота, который верил, что может решить любую проблему, нет ничего хуже сознания собственной беспомощности. Это худшее из всех испытаний.

Мне хотелось поддаться горю, это было вполне естественно. Хотелось лечь на кровать и плакать, выть и жалеть себя, но я не мог себе этого позволить. Пока мы не сказали Джорджу правду, я должен быть храбрым. Я облизал усы и приготовился держаться так, будто все в порядке, хотя на самом деле все было совсем не так.

Джордж вернулся домой следом за мной.

– Где ты был? – спросил я, надеясь, что голос меня не выдаст.