Алеш и его друзья

«Смотреть на людей, умник. По крайней мере, не будет такой скучищи. Смотреть на людей вблизи, когда сам ты находишься далеко, ужасно потешно, — заверил меня Ченда. — Это уж точно интереснее, чем концерт».

14. УРА! АЙ! ОЙ!

Не прошло и двух недель со дня этого концерта, как к нам зашла поболтать пани Гостомская, которая знает все оперы и пишет о них книги. Я рассказал ей о нашем посещении концерта, и пани Гостомская, смеясь, объяснила, что это был не лучший из концертов популярной музыки — такими вещами следует заниматься людям, которые музыку любят и по-настоящему понимают. Мне было очень интересно ее слушать, и я потом прочитал книгу пани Гостомской, в которой изложена история всех опер. Мама даже испугалась, что эта книга мне понравилась, хотя что же тут удивительного — оперные либретто полны приключений, я вообще считаю, оперы нужно читать, а не слушать.

Но не будем забегать вперед. Весь наш класс отправился на балкон, а мы с Чендой, Алешем и Миреком протолкались вперед: Ченда утверждал, что, если удастся попасть в первые ряды, мы легко сможем наблюдать за всем залом. И это удалось.

«А нам дашь бинокль?» — поинтересовался Алеш.

Ченда великодушно решил, что мы все им попользуемся, он ведь понимает, что иначе нам будет скучно.

Пришли оркестранты, и все зааплодировали, а учительница шепнула, что концерт скоро начнется. Но ничего не началось, музыканты стали играть каждый свое, и Мирослава объяснила, что они настраивают инструменты.

Потом появился человек, про которого Богоушек заявил, что это известный дирижер и что концерт начинается, но это был не дирижер, а лектор, и он начал кашлять в микрофон, потом сосчитал до пяти и, наконец, принялся рассказывать про композитора Йозефа Сука.

Когда композитор был маленьким, его звали Пепой. Лектор потому говорит нам об этом, что из нас в один прекрасный день тоже могут вырасти композиторы, даже если мы не Пепы, а, скажем, Франтики или Вашеки. После чего он поклонился, и тут на сцену вышли двое мужчин и поздоровались друг с другом за руку.

«Глядите-ка, — сказал Ченда, — вон тот усач наверняка школьный инспектор».

«Который?» — спросил Мирек.

«В четвертом ряду, посередке», — сказал Ченда, но Мирек пожал плечами: на таком расстоянии ему не видно, пусть Ченда даст ему бинокль.

Алеш заявил, что хотел бы поближе посмотреть на мальчика, который сидит на противоположной стороне балкона, — ему кажется, что это тот самый негодяй, который год назад слямзил у него на спортплощадке теннисный мяч.

«Тс!» — шикнула учительница, а Мирек сказал, что он первый попросил бинокль. Тут классная вскочила, схватила Мирека за руку и приказала ему в наказание весь концерт стоять в коридоре.

Один из двух этих мужчин подошел к микрофону и сказал, что он дирижер и кое-что расскажет нам о музыке, которую исполнит оркестр.

Алеш тем временем ожесточенно боролся с Чендой за бинокль, а я сделал ребятам замечание, чтоб они успокоились, не то мы все кончим, как Мирек.

Тут учительница вскочила и, заявив, что хватит с нее нашей болтовни и недисциплинированности, схватила меня за руку, и я совершенно несправедливо последовал за Миреком.

Когда я покидал балкон, к микрофону подошел второй мужчина и, сосчитав до пяти, объявил, что споет нам песню, но сначала расскажет кое-что о пении.

Мирек встретил меня очень радостно, мы сели на красный плюшевый диванчик и, поскольку напротив висело большое зеркало, стали высовывать язык. И болтать о Ченде с Алешем, из-за которых нас постигла неудача.

Потом в зале что-то загрохотало, Мирек сказал, что это напоминает звук тамтама и что концерт, видать, начинается.

Но это был не тамтам, а Чендин бинокль: когда ребята вырывали его друг у друга, он упал с балкона в партер. Мы тотчас узнали об этом: учительница вывела из зала Алеша и Ченду.

Целых два часа мы вчетвером провели в коридоре, развлекаясь, как могли. Сначала попробовали играть в бой быков, потом в жмурки.

После концерта весь класс утверждал, что это была тоска зеленая, а нам казалось, что концерт прошел блестяще; правда, Чендиных родителей из-за этого проклятого бинокля вызвали в школу.

— Вот был кошмар! — задрожал Ченда при одном воспоминании.

Мы бродили в окрестностях Карлштейна, вспоминали разные истории с Мирославой и спорили, какая из них забавнее всего. По мне, лучше всех рождественская, когда наша классная устроила нам, а главное Алешу, неприятность, хотя и не нарочно.

Все равно это интересно, тем более что своими неудачами мы обязаны прежде всего самим себе.

Началась эта история вполне невинно. Опрос был закончен, и учительница сказала:

«Рождество — праздник покоя и мира. Люди радуются и кладут под елочку подарки».

«Здорово! — воскликнул Ченда. — Мне положат под елочку пулемет, папа обещал».

«Тс!» — зашипел на Ченду весь класс.

Дело в том, что Мирослава рассказывала нам о рождественских обычаях и пообещала, если мы будем себя прилично вести, всю предрождественскую неделю не вызывать нас к доске.

«Пулемет — не подходящий подарок», — покачала она головой.

«А вот мне положат под елочку научный словарь», — заявил Богоушек.