Алеш и его друзья

— Я буду осторожен, — пообещал я, — и тюрьмою — факт! — не кончу.

— Этого ты знать не можешь, — отрезала пожилая пани, — и я хочу, чтобы совесть моя была чиста. Ну, а чтоб ты не думал, будто я злая женщина, ладно. Я тебя выпущу, только сначала помоги мне с уборкой.

Вот тебе и раз! Я заскрипел зубами, только это не помогло. И пришлось пропылесосить всю квартиру старой колдуньи, вытереть пыль, вымыть окна да еще передвинуть половину мебели.

Она и пальцем не пошевельнула, — закурив виргинскую сигару, пани прохаживалась по квартире да командовала мной. Когда я был уже весь грязный и обессилевший от работы, пани Колоушкова отпустила меня — широко улыбнувшись и одарив конфетой от кашля.

Я открыл окно и по проводу влез обратно в нашу квартиру.

— Не бойся, я ничего вашим не скажу! — кричала мне вслед пани Колоушкова. — А если снова полезешь на улицу, закрою глаза!

Ничего себе утешение, подумал я с горечью и, хотя был довольно уставший, пропылесосил нашу квартиру и навел всюду порядок. По сравнению с каторжным трудом внизу это было почти развлечением.

Вечером папа сказал:

— Вот таким, Боржик, ты нам нравишься. Видать, ты принял наказание близко к сердцу.

А мама добавила:

— Завтра можешь снова пойти на улицу — один или с ребятами, как хочешь. Мы оценили твои старания.

Я ничего не ответил, но про себя подумал, что, наткнись Монте-Кристо во время своего бегства на колдунью вроде пани Колоушковой, из него никогда бы не вышло Монте-Кристо. Но поскольку на смену плохому приходит хорошее, мне торжественно вручили ключ от квартиры, и я утешал себя, что даже без всяких специальных тренировок одержу победу в троеборье и стану вожаком компании.

Это было такое прекрасное видение, и мне даже приснился сон об этом, он был так ярок, что я проснулся весь в поту на целый час раньше обычного.

В школе ребята удивлялись, что же я вчера не пришел на площадку, но раз уж я им однажды соврал, не так сложно сделать это вторично, и я высокомерно заявил, что ни в какой тренировке не нуждаюсь, потому и не пришел.

— Мы себе такую нагрузку дали… — прошептал мне на уроке музыки Ченда, потому что, когда поют, шептаться удобнее, — у меня все мышцы болят.

Я тоже чувствовал себя совсем разбитым, но вовсе не из-за тренировки. А впрочем, у меня тоже была тренировка, пусть невольная. Если я о чем-то и сожалел, так только о том, что не успел раскрыть тайну Руженкиного местожительства, но теперь уж поздно, после обеда мы и так все узнаем. Обыкновенно мы на переменках развлекаемся, но сегодня совсем другое дело. У меня было такое чувство, словно четверо бойких любимцев публики прощупывают друг друга перед важным чемпионатом.

— Интересно, что Руженка для нас придумала, — сказал Мирек возле школы.

Он выглядел озабоченным, справедливо полагая, что у нас двоих больше всего шансов на победу. А поскольку я молчал, он сделал еще одну попытку разговорить меня:

— У меня немного болит горло. У тебя, Боржик, ничего не болит?

— Нет, я в форме.

— Я тоже! — живо воскликнул Мирек. — Выиграем или ты, или я. Выходит, это просто справедливо, что мы оба в форме.

— Но у тебя же болит горло.

— Утром болело, — скорчил гримасу Мирек. — Я напился холодного молока. Теперь уже все в порядке.

На площадку мы пришли значительно раньше условленного и нетерпеливо высматривали судью.

Руженка примчалась минута в минуту.

— Привет бесстрашным бойцам! — крикнула она. — Вы готовы?

— Победа от меня не уйдет, — процедил сквозь зубы Мирек.

— Ха-ха, — засмеялся Ченда, — это мы еще посмотрим.

— Это мы еще посмотрим, — угрожающе повторил Алеш и толкнул Ченду животом так, что тот отлетел метра на два и чуть не свалил Руженку.

— Ну, без ссор, — решительно сказала Руженка. — Следует поторопиться, пока папа не вернулся домой.

— А где ты живешь?

— Это ведь сюрприз!

Мы ехали на трамвае, и Руженка шепнула, что будет болеть за меня, потому что только я один не задавака!

Когда мы приехали к Летенской равнине[5], Алеш увидел цирковой шатер и произнес:

— Смотрите-ка, тут цирк.

— Да, — улыбнулась Руженка, — и нам выходить.

Мы вылезли из трамвая и удивились: неужели Руженка живет на Летенской равнине? Но Руженка спокойно повела нас в цирк.

— Сейчас нас туда не пустят, — заметил Мирек, — чего дурака валяешь? Ты же говорила, нам следует поторопиться, пока отец не вернется домой, а теперь хочешь задержаться возле цирка?

— Вот именно! — Руженка загадочно улыбалась.

У входа в цирк мы попятились, но Руженка подтолкнула нас вперед и сказала сторожу в синей с золотом фуражке:

— Добрый день, пан Алоис. Это мои товарищи.

Пан Алоис не выказал ни малейшего удивления и шутливо отдал Руженке честь.

— Ну, братцы, — только и произнес Ченда.

— Чего уставились?! — засмеялась Руженка и повела нас прямо к цирковому шатру.

А потом открыла нам тайну. Она будет ходить в наш класс всего несколько недель, потому что ее отец — директор цирка и без конца ездит по всему миру, и поэтому она посещала уже множество школ.

— А нам что тут делать? — удивился Ченда.

— Я приготовила для вас троеборье.

Манеж был совершенно пустой и чуть затемненный.

— Видите вон те канаты? — кивнула Руженка.