Аленка, Настя и математик

Дочу сосали. В. П. отчетливо видел крошечные острые язычки маленьких развратниц. Дочка знала, куда привести отца. Об этом она, конечно, напишет в сочинении. Такова современная педагогика.

Старшая дочь… с папой

— Па-ап. П…ап! У меня тити напряглись! Что делать, пап?

Виталий Петрович работал. Ему было не до стенаний возбужденной дочери. После бурной ночи он, как ни странно, не нуждался в отдыхе, а с самого раннего утра, почти не поспав, принялся за рукопись.

— Ну папа же! Папа. Поласкай их. А я тебе яички полижу.

Мужчина с неудовольствием обернулся.

— Па-па!.. — перед ним, бесстыдно выпятив довольно полные для своего возраста грудки, стояла дочь. Тринадцатилетняя девчонка, а титечки уже явно требуют бюстгальтера. Еще буквально год назад ведь он купал дочь, нежно мылил ее крохотные соски мягкой губкой, не спеша проводил ей по по полывым губонькам девочки, когда, в отсутствии мамы, мыл и ласкал дочурку в ванной. Отец тормозил себя: как-то совсем маленькая дочь очень уж развратно приседает, словно прося приласкать себя между ног. Петровича это несколько смущало, но он понимал, что гигиена — прежде всего, и тщательно вымывал растопыренные дочкину попку, а заодно и все прочее.

Он давно подозревал, что девчонка балуется с подрошими сисярками. До чего же у нее красивые налитые перси, подумал Виталий Петрович. Эрегированные сосочки просвечивают через полупрозрачную ткань. Похоже, работе конец. Работник ума почувствовал, как в штанцах зашевелилось нечто. Наверно, это был не такой уж плохой подарок для дочери.

Небольшие упругие титечки дочери уперлись ему в фасад. Девочка, задрав футфолку, водила голыми растопыренными грудками со встопорщившимися сосками по лицу отца.

— Ну поласкай их… Я ведь не говорю — пососи. Просто положи руки. Ага, и вот так, и вот так. Потрогай их. Погладь. Папа…

Валька, похоже, принадлежала к той категории чувственных девиц, которые способны оргазмировать только от прикосновений. Виталий Петрович чувствовал, что девчоночьий клитореныш тоже эрегирован; он, трясь о ткань трусиков, уже источал характерный запах. Вот девочка напряглась на мгновение, зажмурившись и вытянувшись в струнку. Расслабилась, шумно выдохнув.

— Спусти, пожалуйста, на мои титечки. Мне будет приятно.

Полненькая девочка (да не так чтоб и полная), с попкой и сосочками, которые в самый раз пригождались девочке двенадцати с половиной лет, покружилась перед отцом, заголяя почти голенькие полупопия с набухшими губками под короткой юбкой — он отчетливо их видел, когда дочка поворачивалась к нему задочком.

— Спустить на твой бюст? — мысль показалась недурной.

— Да, пожалуйста. Поводи головкой по сисеньскам. Разве они тебе неприятны? — девочка, отвлекшись от лица, поводила грудками туда-сюда. И Виталию Петровичу захотелось их снова потрогать, доставив девочке удовольствие, поласкав. Сделав отеческий массаж. Что он и сделал, погладиав девушке обнаженные перси. Затем он приспустил треники, стянул трусы и взору Валеньки открылся могуче стоящий член.

— О, папа, какая у тебя большущая залупа! Вчера я толком ее и не рассмотрела. Лишь чувствовала в себе. Но вообще-то, отче, я предпочитаю мастурбацию (девушка еще не вошла во вкус ебли). Только дрочу я как-то не так. Может быть, папаня, ты меня научишь?

— Каким же образом? — удивился отец.