Аленка, Настя и математик

Дочь повернулась задом, повертела попкой, раскрыла полупопия, — попочка! — детский анус был готов принять толстую залупу, ввинчивающуяся в ее маленькую детскую. И это не заставило себя ждать. Вот головка вошла в растопыренные полупопия ребенка. Девочка взвизгнула.

– Папаня, классно ты меня ебешь! Спасибо! О-о, в самый раз!

Алёнка повернулась к папе передом, прихватила указательный палец и стала мастурбировать им клиторок. — Папа, подрочи мою писюшку! Мне так нравится! А теперь, папа, пусти на меня струйку спермы!

Отец, вынув член, начал его надрачивать. Очень скоро похабное личико дочурки, на что она, в общем-то, и рассчитывала, оказалось запачкано отцовой малофьей. К сожалению, в ротик юной развратницы почти ничего не попало.

Папа ебёт дочерей

— Папочка! У меня клитор эрегирован. Ну и что с этим делать?

Две девочки в ночнушках, без трусиков, стояли перед папой и онанировали. Встопорщенные голые курочки были обнажены. Отец был, как всегда, с бодуна. Стояк однако был — ну как бы вам это сказать? — конкретный.

— А отлижи Алёнке, — предложил он.

Алёна, задрав рубашку, села на рот отца. Ее нежная пися, эти губки, эти раскрытые — эх! Сладкие писчоночьи губки! Виталий Петрович стал с наслаждением лизать. Алёна ерзала. То есть как: она задрала подол ночной рубашки и села голой писею на рот. Папа очень любил свою старшую дочь и постоянно мысленно ее ебал. Но младшая, соблюдая очередь, села пипикой на губы отца. Раскрыв свою нежную писюлю, это нежное существо явно получит оргазм, спустит мне в рот, думал он, принимая соки ребенка, лаская вульвочку; оставаолось только ухватывать, посасывая, влажные губёнки. Ленкины? Настькины? Этого Виталий Петрович, как ни пытался, понять не уже не мог. Девочки чередовались.

Малолетка, задрав подол, елозила по рту отца. Было приятно.

Валюшка тоже не отставала. Ленка ерзала. Запустив палец под сорочку, она сношала себя, приближаясь к финалу.

— Писеньке приятно, папа, — сказала ласковая дрочурка. — Мне так приятно! Целуй Алёнку… Целуй еще… В ту дырочку… О, папа…

Валюшка снова согнала Алёнку с головы отца, уселась на язык и кончила. Тупой орган проник во влагалище, в губки непорочной девочки: раздвинув трепещущие лепестки, толстый язык углубился в узкое девственное (ага) отверстие. Как был замечателен детский клитор, клитор маленькой девочки!

— Хорошо с тобой ебаться, папа! — воскликнула дочка. — Совсем не то, что с мамой….

_{* * *}

….Виталий Петрович отдыхал. Девчата играли с его хуем. Настёнка мастурбировала и бурно кончала.

— Папа, ну поиграй с залупою! Коснись кончиком клитора. И Алёнке тоже погладь. А теперь в анус, — дочь встала рачком и растопырила полупопия. Бледно-коричневая, скорее розовая, попа ребенка была маняща. В. П., не облизывая, всунул палец в дырочку. Девочка кончила… Виталий Петрович ебал дитё пальцем руки. Не палец ласкал анус; это детская попка ласкала его, Виталия Петровича; палец дрочил, сношал, мастурбировал попочку ребенка. Детка селв… «Папочка, — пршептала она, — трогай мою попу». Спустя буквально две минуты Виталий Петрович, посношав ребенка вручную, вставил пенис в попку ребенка и заполнил кишечник дочери своим горячим семенем, да так, что девчоночка ойкнула, спустив.

— Ой, папа…

Присев, девочка выпустила из попы несколько струек малофьи.

— Это было здорово! Великолепно! Теперь спать.

Девочки тщательно вымыли пенис Виталия Петровича, поцеловали его и, счастливые, заснули.

Совсем малышка

Алёнке не спалось. Уж и наебалась всласть, и с папочкой посношалась, и Вальке дала полизать, а сон все не шел. Время приближается к двум, на ясном небе — круглая белая луна, но спать совершенно не хотелось. День был душным; только сейчас пришло какое-то подобие прохлады.

Девчонка скинула одеяло. За стеной похрапывал папа, рядом, чуть ли не пуская пузыри, сопела Валюха в обнимку с Настей (она пришла к ним ночевать, дома были какие-то проблемы. Настя быстренько ее удовлетворила, да и сама не осталась внакладе). Алёна, даже не потрудившись на себя накинуть что-нибудь вроде халата (спала она, естественно, голышом), прошлепала в зал, служивший спальней, прокралась мимо почивающего сном праведника отца и вышла на балкон, стараясь не скрипеть дверью.

Ночь была прекрасна. Сколько звезд! Даже не верилось, что в таком немаленьком городе удается созерцать такое количество их. А ночное светило! Полнолуние! Почти полнопопие, пришла Алёнке на ум похабная мысль.

Нимфетка стала созерцать пейзаж. Ничего особенного он, конечно, из себя не представлял: двухэтажный детский садик с жалкими деревцами по периметру (девица ухмыльнулась, представив, как выебет всю малышню, да и воспитательницу заодно), слева — девятиэтажка, и справа тоже; за детсадом стоящие перпендикулярно пятиэтиажным домам хрущобы, а ближе к горизонту — трубы комбината. Где тоже наверняка ебутся, подумала Алёнка.