Алёнка

Оставалось только надеяться на возвращение Алёнки и стараться не заснуть. Я делал всё, что мог: разговаривал сам с собой, вспоминал фильмы и книги, даже пытался рассказывать анекдоты ― получалось не смешно. И всё-таки задремал. «Соню» разбудила девчонка, сильно встряхнув за плечи, а потом заставив выпить какое-то питье, горькое, похожее на очень крепкий кофе. Это помогло. Я проснулся, и меня снова зазнобило.

— А ты не особо храбрый, да? ― оскалилась Алёнка.

— Уж какой есть, ― я попытался «обидеться», но даже это не получилось.

— Да ладно тебе! Пошутила же, не злись. Давай руку и крепко держись за мою. Что бы ни происходило ― не отпускай, понял?

Покорно кивнул в ответ, протягивая ледяную от страха ладонь. Алёнка взяла меня за руку, и мы вышли из сарая. Дверь за нами закрылась, громко щёлкнув замком, заставив колени подогнуться. Девчонка, сочувственно посмотрев, сжала руку: мол, не бойся, ты не один. Меня накрыло волной стыда: это же я должен её спасать, а получалось наоборот ― сам плёлся за ней как привязанный.

— Немедленно прекрати думать о всяких глупостях ― отвлекаешь! ― строго сказала моя спасительница и остановилась, оглядываясь по сторонам. На улице было темно, луна и правда спряталась в облаках, да и звезды не спешили показываться. Алёна стояла, крепко вцепившись в мою руку, и то ли прислушивалась к чему-то, то ли принюхивалась, словно волчица, а потом выдохнула с отчаянием в голосе:

— Пора, ну держись! ― и рванулась в темноту.

Она бежала быстро и легко, будто совсем не касалась ногами земли, и мне приходилось следовать за ней. Я мчался через мрак леса, спотыкаясь, царапая руки и ноги о колючие ветки, несколько раз падал и больно бился головой о невидимые препятствия. Алёна помогала встать, и мы снова продолжали путь. Думаю, в её напитке было что-то особенное, потому что наше бегство длилось долго, а я даже не запыхался.

Летом светает рано, мы как раз выбрались к шоссе и очень скоро подошли к остановке. До первого автобуса было ещё не меньше часа. Только сев на скамейку, я почувствовал, как болело, вырываясь из груди, сердце, а ноги внезапно превратились в чугунные гири.

Взмокший и задыхавшийся, готовый отключиться в любое мгновенье — таким, наверное, увидела меня Алёна. Она быстро полезла в рюкзачок, висевший у неё за спиной. Достала флягу и силой влила в рот немного жидкости. Я с трудом проглотил эту мерзость и только потому, что она буквально гаркнула:

— Пей! Сдохнуть хочешь?

Придя в себя, взглянул на Алёнку: она беззвучно плакала, и её худенькие плечи вздрагивали:

— Прости, Саш, что совсем загнала ― так боялась не успеть до рассвета. Хотела спасти хотя бы тебя.

— А что, были и другие?

— Были, ― она кивнула, вытирая рукой мокрые от слёз щёки.

— И неужели никто не смог уйти? ― сердце замерло в ожидании её слов.

— По-разному было, ― она уклонилась от ответа, ― не всякий может выдержать такой темп, но иначе нельзя, не убежать, веришь?

— Верю, и спасибо тебе, Алёна.

— Рано пока спасибо говорить, когда домой вернёшься, болеть будешь. Опасными травками я тебя поила. Ещё проклянёшь меня не раз, ― её голос был глух и полон тоски.

— Не говори так, мы с тобой сейчас вместе уедем, брат поможет, он у меня очень хороший.

Алёнка грустно засмеялась:

— Ну, Сашка, ты меня совсем не слушал что ли? Или от страха всё забыл? Я же говорила ― давно убежала бы, если б могла. Нет, ты не можешь мне помочь. Никак. И перестань думать всякие глупости, не буду я с тобой целоваться, и не мечтай!

Я покраснел:

— И откуда она всегда знает, о чём думаю?

Мы молчали, долго не решаясь продолжить разговор. Моё любопытство победило неловкость:

— Алёна, хочу спросить тебя об одной вещи, ну, не знаю…

— Спрашивай уж, не мямли.

— Что у тебя с глазами, а? Вроде обычные, красивые даже, но что-то с ними не так, не понимаю, ― выпалил я.

— Надо же, бабка была права, ты не прост. Никто до тебя этого не замечал. Тогда посмотри внимательней ― сам догадаешься.

Я так и сделал, но ничего странного не увидел. Почему же тогда меня каждый раз пробирала дрожь, стоило лишь задержать взгляд на этих удивительных глазах? Осмелев, взял её лицо в свои ладони и несколько раз повернул, пытаясь понять, в чём же дело. Промчавшийся мимо грузовик осветил нас фарами, и тут я увидел это.

Не было глаз, только пустые чёрные дыры под длинными ресницами. Это продолжалось лишь секунду, грузовик умчался прочь, оставив меня бороться с ещё одним потрясением.

— Это она сделала? ― прохрипел я.

Алёна кивнула. Глаза, вернее их видимость, снова были на месте. Я взял её руку и прижал к своей щеке. Она промолчала, а потом осторожно погладила меня по волосам:

— Ты добрый, Саш, но ничего изменить нельзя. И никакие операции не помогут. Ладно. Я рада, что ты выбрался. Скоро автобус придёт, а мне пора назад. Это судьба. Перестань, наконец, об этом думать, ничего ты не сможешь сделать, и мы никогда не увидимся больше. Не пытайся даже искать меня! ― она почти кричала, не скрывая своего отчаяния.

— Я… я, никогда тебя не забуду.