Читаем Алексей Толстой полностью

Писатели — участники литературных группировок «Серапионовы братья», «Перевал», «Кузница», групп «Октябрь», «Молодая гвардия», «На посту», «Леф» и других — расходились в понимании ряда основных проблем литературы и искусства, между ними шла острая борьба. «Сквозь пеструю ветошь манифестов и деклараций, сквозь мимолетные категорические лозунги проступает главное — само развитие литературы и искусства, не желавших сочетаться с односторонними положениями тех или иных критиков. Дело было не в принадлежности к определенной группировке, а в отношении к революции, строительству новой действительности, воспитанию нового человека. Одни писатели в своих творческих поисках шли по неуклонному пути сближения с народом, с жизнью, все глубже познавая объективные, ведущие закономерности эпохи. Другие — все дальше и дальше от жизни народа, теряли почву под ногами, не понимая основных тенденций, не отличая главного от второстепенного.

Различным был и путь к подлинному герою современности. Одни писатели трудно, преодолевая собственные заблуждения, шли к этому герою, собирали по крупицам (го черты, другие, находясь в гуще революционных событий, чувствуя прочную опору, без колебаний и сомнений показывали человека из народа, вершителя нового в городе и деревне. Принципиальное значение для советской литературы отели книги, герои которых несли в себе черты документальной достоверности.

В спорах тех лет преодолевалась и такая точка зрения, что человек, с его земными болями и страданиями, радоестями и восторгами, взлетами и падениями, с его неповторимым строем мыслей и чувств, должен раствориться в массе людей, слиться с ними, стать незаметным, слепо выполняющим волю пролетариата. Между тем перед советским искусством стояла огромная задача: запечатлеть в художественных образах одну из величайших эпох в истории человечества, когда переоценивались многие ценности, когда новое входило в жизнь каждого человека. Был необходим большой героический характер, синтетически обобщающий революционную действительность. Об этом стали мечтать русские писатели, связавшие свою судьбу не только с новой Россией, но и с традициями русского реалистического искусства. Происходила самая настоящая битва за реализм, и невозможно себе представить, кто выиграл бы эту битву, если бы на стороне реалистов не было бы таких сильных и уверенных бойцов, как Горький, Шолохов, Алексей Толстой, Сергеев-Ценский, Пришвин, Чапыгин, Есенин.

Малейшую возможность Толстой использует для того, чтобы высказать свою верность реалистическому направлению. Вскоре после появления в «Правде» заметок В. И. Ленина «Об очистке русского языка (размышления на досуге, т. е. при слушании речей на собраниях)» Толстой публикует в вечернем выпуске «Красной газеты» статью «Чистота русского языка». Когда Центральный Комитет партии принял постановление «О политике партии в области художественной литературы», Толстой, ратуя за реалистические принципы художественного творчества, говорит о неотделимости творца от эпохи. Когда журнал «Жизнь искусства» обратился к писателям, деятелям театра с просьбой высказаться о роли Октябрьской революции в современном художественном процессе, Толстой резко обрушился на современную урбанистическую литературу, безъязыкую и надуманную, и поддержал Пришвина, Шишкова, Чапыгина, Соколова-Микитова за их богатый язык, сорность правде жизни. В этой же статье, опубликованной журналом 7 ноября 1925 года, к восьмой годовщине Октября, Толстой, призвав изучать эпоху революции, писал: «Задача огромная, что и говорить, на ней много народа сорвется, быть может, — но другой задачи у нас и быть не может, когда перед глазами, перед лицом — громада Революции, застилающая небо».

Стоял январь 1926 года. Утром 10 января, как обычно, Алексей Толстой сидел за рабочим столом, сосредоточенно перечитывая недавно законченную историческую драму «Азеф». Пора было передавать ее в театр, уже не раз торопили его, а он никак не мог внести последние поправки в пьесу, о которых уже была договоренность с режиссером, и с Павлом Елисеевичем Щеголевым, его соавтором, предоставившим ему еще не опубликованные материалы об известном провокаторе. Алексей Николаевич никак не мог оправиться от потрясения, вызванного трагической смертью Сергея Есенина. Страшная весть надолго выбила его из привычной жизненной колеи. Думал сегодня вслух прочитать пьесу, вживаясь в каждый образ, в каждую реплику, поразговаривать во своими персонажами, но так ничего и не получилось: то и дело Толстой отключался от своей пьесы, вспоминая то дореволюционные встречи с Есениным, то берлинские, то совсем недавнюю. Не умещались в его душе два таких противоположных человеческих образа. Какой чистый и какой русский поэт! Действительно крупнейший из поэтов современья… День его смерти всегда будет Отмечаться как траурный день в России. Азеф же Всегда будет символом подлости, предательства, двурушничества.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии