Читаем Алексей Кулаковский полностью

4. Васильев Иван — начальник и организатор отряда из якутов, интеллигент, правая рука Барашкова.

5. Слепцов Тарах.

6. Дьяконов Феодосий — спекулянт.

7. Шестаков Иван — старый полицейский.

8. Елисеев Павел Иванович.

9. Семенов Иннокентий — учитель.

10. Сивцев Егор — начальник контрреволюционного отряда в 40 человек.

Губревтройка».

Старый полицейский, студент-второкурсник (Тарах Афанасьевич Слепцов), спекулянт, два учителя… Безусловно, Семен Петрович Барашков был тут самой крупной фигурой и, безусловно, учитывая, что оба учителя тоже были из Качикатской школы, центр организации смещался в Качикатцы. И, наверное, не будет ошибкой предположить, что если бы Алексей Елисеевич Кулаковский не переехал в Черкёх, то и он мог оказаться в рядах качикатских «заговорщиков».

«Где-то на далеком севере сбился с пути один путник и наехал на одну незнакомую юрту, — писал Кулаковский в завершенной в Качикатцах книге «Материалы для изучения верования якутов». — По всем признакам юрта принадлежала богачу, о чем свидетельствовали размер ее и присутствие построек и загона для многочисленного скота. К удивлению путника, снег перед юртой и вокруг коновязи не был расчищен, только шла тропинка до амбара и до отхожего места. Сноп искр выходил из домовой трубы, и ледяные окна светились. Путник входит в юрту, а входя, втыкает в сугроб снега у дверей огромный охотничий нож (бытыйа) с длинным древком. В доме оказалась кое-какая мебель и три иконы. Обитали в нем только две молодые и красивые женщины. Помолившись, по обычаю, иконам, путник поклонился хозяйкам, но те не ответили на поклон. Посидев, он стал предлагать обычные вопросы — что видели? как поживаете? Но хозяйки не ответили, а только перешептывались между собой. Он молча стал ждать ужина, так как уехать ему, голодному и заблудившемуся, было невозможно в темную холодную ночь. Сварили очень много мяса. Одна из женщин пришивала к торбасам исполинских размеров подошвы. Когда мясо сварилось, хозяйки отложили кому-то очень много мяса в огромной деревянной миске, а сами стали ужинать, не приглашая голодного гостя, вопреки самым непреложным обычаям якутов. Нечего делать, путник внес из своей провизии и поужинал. Когда пришла пора лечь спать, женщины легли, запершись в чулане, а путник расположился на средней наре, предварительно пустив коня своего на подножный корм. Ему не спалось: он инстинктивно чувствовал что-то неладное и очень боялся. Здесь все было как-то неестественно: и малонаселенность такой обширной усадьбы, и поведение хозяек, и отсутствие скота и дорог, и огромный размер торбасов»[124]

Такое ощущение, что в этом жутковатом рассказе о дэриэтинньике Кулаковский, кажется, воспроизвел свои впечатления от поездок по Якутии, объятой Гражданской войной, когда революционные дэриэтинньики, в которых странно и страшно смешались человеческие свойства и свойства абааИы, превращали человеческие жизни в материал для строительства новой жизни…

Герою рассказа Кулаковского удается победить безжалостного дэриэтинньика.

Когда дэриэтинньик волок его на улицу, герой увидел свой воткнутый в сугроб охотничий нож и, изловчившись, схватил его и всунул в бок чудовища, которое побежало «большими прыжками прямо на север, оставляя следы водянистой крови симэhиннээх хаан».

Но чтобы одолеть революционных дэриэтинньиков, требовалось, конечно, совсем другое оружие…

3

Чтобы добраться до Черкёха из Якутска, надобно вначале переправиться через Лену, а потом, минуя поселки Тюнгюлю, Джабыл, Мугулай, Чурапчу, Кыйы, двигаться по так называемому Охотскому тракту на родину Кулаковского.

223 километра отделяют Черкёх от Якутска…

В начале XIX века здесь, кроме родового управления и юрты старушки Чекех — так выглядел тогда центр III Жохсогонского наслега Ботурусского улуса, — ничего не было.

Но в 1856 году над речкой Тааттой, на пригорке у опушки леса построили Ойунусовскую часовню, которую освятил святитель Иннокентий (Вениаминов), и село начало расти. Второе рождение его было связано с выделением в 1912 году из Ботурусского улуса самостоятельного Тааттинского улуса с центром в Черкёхе. Тогда здесь поднялись здания улусной управы, двухклассного училища, аптеки и новый пятиглавый собор.

В посемейном списке служащих школ Якутского уезда приводится состав семьи учителя Тааттинской школы А. Е. Кулаковского:

Алексей Елисеевич Кулаковский — 44 года,

жена его Евдокия Ивановна — 36 лет,

его мать Анастасия Николаевна — 83 года,

дочь Лариса — 18 лет,

воспитанница Анна Егоровна — 17 лет,

сын Иасон — 14 лет,

сын Алексей — 9 лет,

сын Реас — 7 лет,

дочь Раиса — 3 года.

Квартировали Кулаковские в Черкёхе в доме у Федоровых.

Как пишет Л. Р. Кулаковская, позже хозяин дома Федоров был обвинен в том, что у него жил Кулаковский, и по распоряжению командира особого отряда К. Сокольникова расстрелян.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии