Александрийская библиотека (ЛП)

— Это для меня в новинку, — он заскулил. — О, Мерлин, Грейнджер, пожалуйста, дай мне встать. Я хочу трахнуть тебя.

— Заставь меня, — подзадорила она игривым тоном.

Очевидно, это было единственное разрешение, которое ему требовалось. Он быстро перевернул ее на спину и тут же освободился от брюк и боксеров.

Она охватила Малфоя бедрами, пока он пристроил член к ее входу и медленно погрузился в нее.

— О черт, Грейнджер, ты такая идеальная, — простонал он, начиная двигаться в ней.

Она крепче сжала его бедрами и зацепилась пятками за его ягодицы, пытаясь заставить Малфоя двигаться быстрее. Она хотела этого сильно и быстро, чтобы почувствовать, как он теряет контроль.

Она хотела видеть, как он теряет контроль.

Но он не дрогнул.

Милостивый Мерлин, откуда у Малфоя такая выдержка? Никто из тех, кто так много говорит, не должен обладать таким нелепым качеством самоконтроля. Может, он втайне занимался тантрическими практиками [1]?

Малфой не прерывал своего сознательного, контролируемого движения.

Он погружался в нее медленными, уверенными, глубокими толчками и не переставал дьявольски ухмыляться.

— Я же говорил, что заставлю тебя кричать, — прошептал он, когда она начала хныкать. — Ты же не думала, что я забыл?

Гермиона издала в ответ бессвязный стон.

Если бы она была в состоянии вразумительно говорить, она бы огрызнулась, что у него была гребаная феноменальная память, так что, очевидно, ответ «нет». Но, увы, ее способность к словообразованию была временно отключена.

Глупый, глупый придурок. Это была самая худшая лучшая вещь, что с ней когда-либо случалось.

Как, черт возьми, кто-то настолько смехотворно белокурый, болтливый и чистокровный в одном лице может быть настолько немыслимо хорош в сексе? И как она умудрилась упасть вместе с ним в пространственный изолятор? Полная абсурдность ситуации все еще ошеломляла.

Его рука скользнула вниз между их телами, и он нашел ее центр. Медленно, мучительно легкими прикосновениями он начал ласкать ее.

Так нежно…

Каждый ее нерв был словно в огне.

Он продолжал размеренно двигаться в ней, даже когда она извивалась и выгибалась под ним. Найдя идеальный угол проникновения, он трахал ее так, что отчаянное желание, поглощающее ее, стало почти невыносимым; все ее тело неуклонно стремилось к мощной разрядке.

Ее возбуждение росло все больше и больше, и она задрожала под ним.

Когда она была уже на самом краю пропасти, с которой добровольно желала ринуться вниз, громкий стон сорвался с ее губ, и он тут же зажал ей рот другой рукой.

— Тихо…

Она вздрогнула, пытаясь не застонать снова.

Он пристально смотрел ей в глаза своими неестественно серыми глазами, его узкое аристократическое лицо находилось всего в нескольких миллиметрах от ее собственного.

— Кончи для меня, Гермиона, — уговаривал он. — Я хочу почувствовать, как ты кончаешь.

Его пальцы скользнули к клитору и ласкали ее еще мгновение, прежде чем Гермиону накрыло крышесносной волной оргазма, и она кончила с рыдающим, пронзительным криком, приглушенным его ладонью.

Когда ее перестало трясти, он отнял руку от ее рта и поцеловал ее задыхающиеся губы; сжимая пальцами ее распластанные на полу волосы, он увеличил скорость.

Быстрее, глубже.

Все ее мысли канули в небытие, ощущения затмили ее разум. Едва ли даже осознавая что-то еще, она почувствовала его мощный толчок внутри себя, когда он дернулся, застонав у ее плеча, и опустился на пол.

Мгновенно волна полного изнеможения накрыла ее, и она задремала, обвив руками его шею и прижимая к себе.

Все-таки он не был таким уж придурком…

***

— Черт! Грейнджер, не убивай меня, но, пожалуйста, проснись.

Гермиона внезапно очнулась от ощущения, что Малфой накрыл ее чем-то. Приоткрыв сонный глаз, она с недоумением поняла, что вокруг светло.

Свет включен…

Они вышли из-под защитного купола.

Ее глаза расширились, когда она резко села, дико озираясь по сторонам, и увидела…

Малфой сидел рядом с ней, такой же голый, и смотрел на ошеломленного Игнатиуса Пигглсворта.

— Позвольте… Я понимаю, как это может выглядеть со стороны, — сказал Малфой с поразительным благородством, — но на самом деле этому есть чрезвычайно убедительное объяснение.

Брови Игнатиуса, казалось, вот-вот полезут вверх и навсегда поселятся в его редеющей шевелюре.

— Мисс Грейнджер… Вы вернулись, — наконец, произнес он.

Лицо Гермионы залилось обжигающим румянцем, пока она сидела на полу, сжимая перед собой мантию Малфоя.

— Как долго меня не было? — она заставила себя спросить.

— А… Гм. Уже около трех недель. Мы думали, вы оба сбежали. Особенно когда после вашего исчезновения всех оповестили о вашей женитьбе.

— О нашей женитьбе?

— Э—э… да. Отдел брачных связей в Британии обратил на это внимание после того, как Вы и мистер Малфой были объявлены пропавшими без вести. По-моему, эта новость получила значительную огласку.

— О, Мерлин, — сдавленным голосом произнес Малфой. — Я к чертям испепелю эту гребаную биографию.