Александр. Том 2

Сердце сделало кульбит и забилось где-то в горле, и вор с ужасом почувствовал, что становится тяжело дышать. Внезапно он осознал, что имел в виду гвардеец, доставивший его сюда, когда спрашивал, что же он такого страшного натворил, если сам император приехал, чтобы посмотреть на него.

— Александр Семёнович, этот ваш вор сейчас упадёт в обморок, — в голосе императора появилась лёгкая досада. — И чтобы привести его в себя, нужно будет приложить массу усилий. И самое главное — времени. А у меня его нет, я и так выкроил пару часов на эту встречу. Из вашего доклада, кстати, выкроил.

— Я понимаю, ваше величество, но не переживайте, эти господа чрезвычайно живучи и крайне редко не справляются с волнением до такой степени, что делаются без чувств, — ответил ему, по всей видимости, Макаров. Но, несмотря на заверения, сам Александр Семёнович не был уверен в Лёнькиной крепости, потому что шагнул к нему, схватил за шиворот и без малейших сантиментов швырнул на стул, стоящий чуть в стороне от стола.

— Красавец, — император вышел из тени, и теперь Лёнька смог рассмотреть его более внимательно. — Это его так при задержании отделали? — спросил он, жёстко ухватил Лёньку за подбородок и повернул его голову к свету так, чтобы видеть подбитый глаз.

— Это он дверь открыл Михаилу Михайловичу, — любезно пояснил Макаров.

— Вот оно что, — Александр отпустил его лицо и сел неподалёку.

— Я не… — Лёнька с ужасом осознал, что горло так сильно пересохло, что он не может вымолвить ни слова.

Макаров взял со стола стакан, плеснул в неё воды и протянул вору.

— Пей, и начнём, пожалуй. Ты же слышал, у его величества очень много дел и крайне мало времени, — сказал глава Тайной экспедиции, или как там сейчас звалась эта страшная служба. При этом, в отличие от императора, садиться он явно не собирался, а стоял напротив Лёньки, скрестив руки на груди.

* * *

Прогулка до Кремля и обратно не заняла много времени. Я только глянул на кипевшую работу по подготовке к торжеству, одно строительство трибун чего стоило, и практически сразу развернулся обратно. Нужно будет осмотру целый день посвятить и Ростопчина с собой взять, чтобы он пояснения давал по ходу, потому что я практически сразу потерялся и не смог с ходу сообразить, для чего это делается. Но осматривать всё придётся, да и репетицию в обрезанном виде провести, чтобы на углы не натыкаться, а идти именно туда, куда нужно твёрдым шагом, как и подобает императору. Приняв решение, я развернулся в сторону Коломино.

Уже подъезжая к воротам дворца, мы догнали карету, шустро отъехавшую в сторону и остановившуюся, давая дорогу моему небольшому отряду. Карета была мне незнакома, но раздававшиеся из неё вопли заставили меня затормозить, потому что в одном из голосов я узнал своего секретаря. При этом всегда спокойный и малоэмоциональный Сперанский чуть ли не матом крыл своего собеседника. А тот, надо отдать ему должное, почти спокойно пытался Михаила Михайловича утихомирить. Это было что-то новенькое и не могла меня не заинтересовать. Натянув поводья, я остановил коня и повернулся к Краснову.

— Саша, что там происходит? — и указал ему на карету.

Краснов быстро спешился и, подбежав к карете, рванул дверь на себя. Шум голосов мгновенно стих, а мой адъютант заглянул внутрь и быстро проговорил: — Я совершенно не понимаю, что здесь творится, и почему, Михаил Михайлович, вы такой потрёпанный, словно из окна спальни сигали, когда муж прелестницы не вовремя домой заявился. И потому, думаю, что вы его величеству сами доложитесь, коль скоро умудрились его внимание криками бесноватыми привлечь.

Краснов вынырнул из кареты, а следом оттуда вылез действительно изрядно растрёпанный Сперанский. Он раздражённо одёрнул полы своего тёмного сюртука и злобно глянул в карету.

— И если вы думаете, Клим Олегович, что я не пожалуюсь его величеству, то вы глубоко заблуждаетесь! О таких вещах нужно предупреждать заранее, а не хватать и не засовывать в карету государственных служащих, всего лишь выполняющих свою, надо сказать, совсем нелёгкую работу!

— Ну уж нет, Михаил Михайлович, я не позволю вам выставлять нас с Александром Семёновичем в неприглядном свете перед его величеством только потому, что вы, как особа, приближённая к императору, можете сделать это. Его величество должен услышать обе стороны, и это как минимум! — из кареты выскочил молодой человек моего возраста. Он был одет почти также, как и Сперанский. Красивое лицо с тонкими чертами, шатен, наверняка пользуется успехом у женщин. Кто он такой, что у него произошло со Сперанским, и как во всём этом замешан Макаров?

— Мне интересно только одно, — Раевский подъехал ко мне чуть ближе и наклонился в седле так, чтобы я его слышал, говоря вполголоса. — Они вообще поняли, что сказал Краснов? И осознают ли, что вы, ваше величество, сейчас смотрите на них?

— Думаю, что это очень легко выяснить, — ответил я также тихо, а потом слегка повысил голос. — Миша, в мой кабинет, быстро. И своего приятеля с собой захвати. Я не собираюсь выслушивать ваши вопли на улице под взглядами сотен глаз.