- Так на Сахалине ее добыча разворачивается довольно успешно. Нефтеперерабатывающий завод на Зеленой горе[21], куда мы доставляем нефть тремя танкерами, очень слаб. Поэтому нам приходиться делать нефтяные хранилища по всему побережью и заполнять их. Опасная, конечно, практика, но особенных проблем с топливом у моего катамарана не имеется - он слишком мало кушает, чтобы я переживал по этому поводу.
- Не боитесь поджогов?
- Боюсь. Но вариантов у меня нет. У меня под задачи морского снабжения запрошено два новых танкера специальной постройки, а не эти полумеры. Думаю запускать еще два нефтеперерабатывающих завода - во Владивостоке и в Сан-Франциско. Но центр пока тянет с поставками оборудования. Если я при таких заявлениях начну тормозить добычу, то меня просто не поймут. К тому же, мне по секрету сказали, что военный флот в скором времени начнут переводить на жидкое топливо и мне нужно под него создавать инфраструктуру.
- Кто, если не секрет?
- Путилов.
- Он умер, - грустно произнес Голицын, - а как повернет его дело новый нарком[22] путей сообщения, никому не известно.
- Незадолго до смерти он писал мне о том, что его инициатива одобрена Его Императорским Величеством. Думаю, что вряд ли, при таком раскладе этот проект задвинут. Максимум - притормозят. Но в этом деле год-два не играют никакой принципиальной роли.
- Хм. Весь военный флот переводить на жидкое топливо - это смелый шаг. Хватит ли сахалинской нефти для него?
- Вряд ли. Поэтому, Тихоокеанское генерал-губернаторство сейчас поддерживает двадцать три геолого-разведывательные экспедиции, которые ищут нефть. Ну и, заодно, все остальное, на что наткнуться. Я убежден, что их труд не пропадет.
- Будем надеяться, - улыбнулся и довольно покачал головой Голицын. - Кстати, как поживает Холмоградский[23] оружейный завод? Вы смогли наконец-то наладить выпуск новых боеприпасов?
- Только опытные партии. Остро не хватает нормального оборудования, топлива и особенно людей. В Маньчжурии все еще очень маленькое население, причем, практически полностью наше. Китайцы и маньчжуры ушли и не возвращаются, считая Маньчжурию проклятой после той бойни, что повстанцы тут учинили. Сейчас рассматривается вопрос о создании небольшой гидроэлектростанции на реке Мутной[24]. Но опять-таки нет ни оборудования, ни специалистов, ни техники. В общем - все плохо.
- Вы обращались к Императору за помощью? - Спросил Голицын.
- А то у него других вопросов больше нет? - Недовольно ответил Синельников. - Сами как-нибудь справимся.
- Смотрите сами. - Пожал плечами Голицын. - Если войска не будут получать нужного количества боеприпасов, кто-то за это будет вынужден ответить.
- Так ведь объективная же причина!
- Кого это волнует? - Улыбнулся Голицын. - Вам мой совет - доложите Его Императорскому Величеству. Если потом спросит, то всегда сошлетесь на это письмо. И попыткой оправдаться выглядеть не будет.
- Убедили, - усмехнулся Синельников. - Кстати, что будет делать с……
Спустя два месяца Голицын, Казнаков и Синельников представляли Александру пятилетний план развития транспортной и индустриальной инфраструктуры Сибири и Тихоокеанских владений.
Глава 11
3 марта 1880 года. Железная дорога где-то на просторах Южной Африки.
Андрей Васильевич Киселев дремал в своем купе. Обычный рязанский парень - выходец из простых крестьян сделал совершенно нешуточную карьеру к своим двадцати годам. Приходская школа. Начальная школа. Кадетский корпус. Начальное военное училище. И вот, он, юный поручик, едет в форт А-28 Южного генерал-губернаторства Российской Империи для прохождения службы. Не самый спокойный участок, но он был даже рад этому, ибо его молодые амбиции так и играли, а тут наконец-то серьезное дело.
- Что, - усмехнулся старый, седовласый попутчик, - не терпится завоевать мир?
- Это так заметно? - По-доброму улыбнулся Андрей Васильевич.
- Конечно! - Попутчик пригладил рукой седые волосы и, посмотрев с отеческой добротой на молодого офицера, произнес. - Я-то тут уже десятый год воюю. Много раз предлагали по выслуге перевести в спокойные регионы, но я отказывался. Не могу. Приезжаю к себе под Смоленск в отпуск и от тоски вою. Нет там дела для меня - старого солдата. А тут - война. Настоящая война. Только здесь я чувствую себя по настоящему живым. И не берите в голову то, что пишут всякие газетенки. Стыдно им честно освещать события. Вот и юлят как голодные дворняжки перед хозяином с косточкой. Тут война. Эти пытаются убить нас, мы - их. Да еще и между собой как бешеная свора сцепились. И ненависть… дикая ненависть висит в воздухе. Становясь с каждым годом сильнее, от обильно проливаемой крови.
- Ненависть? - Удивился Андрей. - Но почему? Что мы им такое сделали?
- Что? - Расплылся Петр Сергеевич. - Мы пришли на их землю. Назвали ее своей и установили наши законы. Мы оккупанты, сынок. За что нас любить этим чернокожим?
- Но ведь мы несем им медицину, образование и прочие плоды цивилизации!