Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей

Не случайно раздел «О крестьянском вопросе» «Нравственно-политического обозрения» за 1859 г. посвящен главным образом отстаиванию интересов дворянства. Главный удар был обращен против деятельности редакционных комиссий (собранные статистические данные не точны, не учтены местные особенности, влиявшие на доходность поместий, и т. д.^{282}). Использование ошибочных расчетов привело бы к катастрофическим последствиям. По мнению помещиков (в изложении шефа жандармов), «утверждение того расчета, по которому раздел земли определен редакционными комиссиями для полосы черноземной, нечерноземной и степной, две трети их должны будут лишиться всей земли без остатка». Далее отмечалось, что «крестьяне, неумеренно наделенные землею, не будут иметь ни времени, ни надобности работать по найму, или несоразмерно возвысят цену за труд… от этого помещичьи земли останутся невозделанными… за тем неизбежно последует многолетний недостаток хлеба, застой торговли, дороговизна, расстройство дворянства и самих крестьян, а быть может — и беспорядки в государстве»^{283}.

Нельзя утверждать, что это — точка зрения шефа жандармов. Он подчеркивал, что так «помещики думают», что это их «замечания». Однако иной точки зрения в обозрении нет. В.А. Долгоруков еще раз обращал внимание Александра II на позицию, высказанную членами губернских комитетов первого приглашения.

Последовательная защита дворянских интересов вполне объяснима. От частных суждений и кулуарного брюзжания помещики стали переходить к демонстративным акциям: подаче коллективных адресов и индивидуальных записок, проектов. Негодование, вызванное мерами, предлагаемыми редакционными комиссиями, дополнялось вполне определенно звучащим требованием привлечения выборных от дворянства к участию в управлении государством. Подобное домогательство (независимо от его масштаба — местного или общероссийского уровня) встречено было Александром II резко негативно.

10 октября 1860 г. редакционные комиссии были закрыты и выработанные проекты поступили в Главный комитет (обсуждение проходило с 10 октября 1860 г. по 14 января 1861 г.), где и подверглось массированной атаке консерваторов. Среди них активную позицию занимал и В.А. Долгоруков, бывший, по словам П.П. Семенова-Тян-Шанского, «принципиальным противником признания за крестьянами права на бессрочное пользование частью поместных земель с их выкупом и сторонником сохранения за помещиками в той или другой форме патримониальной власти над крестьянами»^{284}. В условиях обострившейся борьбы он решился на весьма нетрадиционный для сановного вельможи способ действия и задумался о возможной отставке. П.А. Валуев свидетельствовал (запись от 5 ноября 1860 г.): «Кн. Долгоруков говорит, что ввиду общего неудовольствия дворянства, ежедневно заявляемого получаемыми на высочайшее имя письмами, он, кн. Долгорукий, не отвечает за общественное спокойствие, если предложения редакционных комиссий будут утверждены, что он решился не отступать от своего мнения и скорее сложит себя свое звание, что он это заявил государю…»^{285} Главные возражения В.А. Долгорукова касались недопустимости отстранения дворянства от подготовки реформы. Он считал (его мнение передано П.А. Валуеву А.А. Зеленым), что размер надела должен превышать минимум, предложенный редакционными комиссиями, и определяться на местах, там же должны быть установлены повинности крестьян в соответствии с принятыми в столице инструкциями.

Фрондирование В.А. Долгорукова скоро получило организационное оформление. В союзе с М.Н. Муравьевым и при содействии «закабаленного служить» П.А. Валуева, в результате напряженной работы (порой до 1–2 часов ночи) к 10 ноября начала «выясняться и система контрпроекта». По признанию П.А. Валуева, «разрешение возникавших вопросов и установление главных начал окончательно принадлежали князю Долгорукову»^{286}. Массированному натиску пытался противостоять вел. кн. Константин Николаевич. Вот запись из его дневника (26 ноября 1860 г.): «Вечером часа 2 сидел спорил с Долгоруким об его системе уменьшения наделов и доказывал ему всю опасность ее, но тщетно. Его ослепление слишком велико»^{287}.

Однако В.А. Долгоруков не был столь непоколебим. Гибкая натура царедворца брала верх. В тот же день беседы с вел. кн. Константином Николаевичем П.А. Валуев записывал о В.А. Долгорукове и М.Н. Муравьеве, что «у них недостает духа завершить начатое дело». На следующий день (27 ноября 1860 г.), откликаясь на настроения М.Н. Муравьева несколько увеличить размеры наделов в черноземных губерниях, он подчеркивал, что «все это следствие нового визита кн. Долгорукова и желания подделаться под предполагаемые воззрения государя. Но кн. Долгоруков и ген[ерал] Муравьев вместо сознания выгод своего положения и памятования своих принципов робеют перед мыслью, что “могут сказать” государю, что они “дают мало земли крестьянам”»^{288}. Терзания сановников-бюрократов весьма показательны.