Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»

До поры активность советских спецслужб сходила с рук. Первый гром грянул сразу после завершения войны, когда к канадцам переметнулся наш шифровальщик Игорь Гузенко. Этот человек, как выяснилось, тщательно и давно готовил свое предательство: он сумел получить доступ к сведениям о сотрудниках легальной и нелегальной резидентур не только в Канаде, но и в Великобритании, эти материалы, переданные им канадской контрразведке, стали основанием для целого ряда громких арестов и высылок. Гузенко также раскрыл противнику систему шифрования телеграмм, поведал о том, как осуществляются тайниковые операции, словом, нанес советской разведке существенный урон.

Но и канадцы были в шоке. Премьер Маккензи Кинг, когда узнал о выданных перебежчиком секретах и большом числе советских шпионов, записал в своем дневнике: «Просто удивительно, сколько у них было контактов среди людей, занимающих ключевые позиции в правительстве и промышленных кругах»[106].

Вот с тех пор сотрудники Королевской канадской конной полиции — а именно она тогда осуществляла функции контрразведки — и обложили тотальным контролем наше посольство в Оттаве и заодно представительства всех других советских организаций на территории страны, а регулярные высылки дипломатов, заподозренных в шпионаже, вошли в практику.

Поскольку каждая такая акция сопровождалась шумом в прессе, наносила удар по канадско-советским отношениям, то это всегда вызывало недовольство Москвы, оттуда следовали упреки: «недорабатываете», «не имеете должного влияния» и т. д.

В представлении большинства канадских журналистов посольство СССР в Оттаве было самым настоящим «шпионским гнездом», а все его сотрудники, за исключением посла, только и делали, что вербовали, следили, проводили секретные операции, закладывали тайники, то есть всячески вредили стране пребывания. Во всяком случае, публикации на такие темы регулярно появлялись в прессе.

24 февраля 1976 года посол сообщает в Центр, что он имел беседу с корреспондентом газеты «Ситизен» Патриком Бестом. Канадец якобы вознамерился подготовить статью, направленную против родных спецслужб, нарушающих права иностранных дипломатических представителей, и в частности сотрудников советского посольства. В этой связи корреспондент спросил посла: правда ли, что за некоторыми сотрудниками посольства установлена слежка?

Разумеется, и сам журналист, и Яковлев прекрасно знали ответ на этот вопрос. Но визитер, спрашивая, явно хотел получить какие-то подробности. Зачем? Чтобы заклеймить родную контрразведку? Или, напротив, чтобы поделиться с ней полученной информацией?

Александр Николаевич отреагировал ровно так, как сделал бы на его месте любой другой вышколенный дипломат. Сказал, что не намерен комментировать суть полученного корреспондентом задания, так как это является исключительно внутренним делом самих канадцев. Однако в самой категорической форме попросил журналиста не использовать в этой связи в какой бы то ни было форме упоминания советских учреждений и советских граждан.

Более того, Яковлев добавил, что сам он никакой слежки за собой не отмечал, да и все остальные работники посольства с подобными жалобами к нему не обращались[107].

Лукавил, конечно, Александр Николаевич. Следовал принятым «правилам игры». Потому что и сам он находился под неотступным наблюдением, и за его работниками всегда плотно ходила «наружка». «Проколовшихся» или попавших под подозрение «дипломатов» почти неизбежно ждала высылка из страны.