Читаем Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки» полностью

— Вот наши бывшие сограждане из числа лиц еврейской национальности пришли и хотят с вами поговорить.

Тут же из-за плеча генерального секретаря возникла фигура начальника его охраны:

— Леонид Ильич, ни в коем случае!

— А как думает посол?

— Посол думает, что если мы подойдем, то хуже не будет.

И генеральный секретарь, а следом вся его свита направились к демонстрантам. Там, как ни странно, состоялся достаточно мирный разговор. Евреи, похоже, не ожидали такого развития событий, им и в голову не могло прийти, что советский руководитель согласится под завывание пурги вести с ними диалог. Поэтому они вначале шумно приветствовали гостя, затем без особого напора напомнили Леониду Ильичу, что надо бы в СССР соблюдать права человека, не преследовать диссидентов и открыть ворота желающим для выезда в Израиль. Выслушав все это, Брежнев повернулся к послу: «Ты собери все эти претензии в письменном виде и отправь в ЦК на мое имя».

А когда зашли в здание аэропорта, то, вроде бы ни к кому не обращаясь, проворчал: «Надо уметь разговаривать с людьми».

Через два с половиной часа, когда самолет был дозаправлен, а полоса от снега расчищена, вся делегация опять направилась на борт. Уже у трапа Брежнев, словно спохватившись, спросил Яковлева о причинах его ухода из ЦК:

— Что там с тобой случилось?

— Ума не приложу.

Леонид Ильич с досадой махнул рукой:

— А-а, товарищи… — словно это не он сам дал указание убрать с глаз долой «слишком умного» и. о. зав. отделом.

Из чего Александр Николаевич сделал заключение, что вернуться в Москву ему суждено не скоро.

Когда А. А. Громыко летел в Штаты, а это случалось часто, то Яковлев и его старался встретить в Гандере, чтобы узнать последние мидовские новости, да и важно было сохранять с министром добрые отношения. Однажды ветеран нашей дипломатии и в Оттаву заехал — с официальным двухдневным визитом. Тут уж канадское правительство постаралось, ему было досадно, что глава МИД СССР то и дело бывает у американцев, а выкроить время для соседней страны не может. И Яковлев, конечно, приложил руку.

В те годы они явно симпатизировали друг другу — Громыко и Яковлев. Андрей Андреевич, приезжая на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, всегда приглашал Александра Николаевича и Нину Ивановну в Нью-Йорк на два-три дня. Там обязательно звал в резиденцию на домашний обед. За столом собирались вчетвером: министр с супругой и посол тоже с супругой. Во время трапезы Громыко избегал обсуждать служебные вопросы, их он поднимал только в специально оборудованных, защищенных от подслушивания консульских или посольских помещениях. Говорили о книгах, новых веяниях в общественных науках, значимых культурных событиях. Громыко, как вспоминает Александр Николаевич, всегда проявлял глубокую эрудицию, знание предмета, беседовать с ним было интересно.

Андрей Андреевич Громыко, министр иностранных дел. [ТАСС]

Кажется, на протяжении всех тех десяти лет министр иностранных дел СССР тщательно оберегал посла в Канаде от любых неприятностей. Словно знал или чувствовал, какая миссия ему предстоит в будущем.

Когда однажды посла вызвали в Москву с отчетом на коллегии МИД, то и здесь Андрей Андреевич решительно осадил своих коллег, которые осмелились критиковать «чужака», занявшего лакомое посольское место. По мнению Громыко, которое он озвучил на коллегии, Яковлев на своей новой должности заслуживал самой высокой оценки. Особенно был доволен министр тем, что у посла установились доверительные отношения с членами канадского правительства, и в частности с премьер-министром Трюдо. Оглядев притихших членов коллегии, Громыко напоследок спросил: «Скажите мне, где еще есть у нас посол, к которому премьер-министр страны без предупреждения приезжает домой вместе с детьми и говорит: „Давай просто посидим, поговорим“».

Иногда Оттаву по разным поводам навещали бывшие соратники по ЦК — их, за редким исключением, направляли за океан для контактов с местной коммунистической партией. На очередной съезд компартии прибыла делегация во главе с Ричардом Косолаповым. Недавний зам. зав. Агитпропом стал ныне главным редактором теоретического органа КПСС журнала «Коммунист», кандидатом в члены ЦК. Яковлев по протоколу был обязан его встречать, выражать свое уважение, тоже присутствовать на съезде.

Хотя он уже тогда отчетливо сознавал ничтожную роль компартии Канады на местной политической сцене, видел, что она существует исключительно благодаря щедрым подачкам из Москвы. Терпеть не мог ее Генерального секретаря Уильяма Каштана.

Процитирую строки из дневника Анатолия Черняева — на тот момент заместителя заведующего Международным отделом ЦК КПСС:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии