Александр I и Наполеон

Александр I уже в те дни, когда он деликатно отклонял брачные проекты Наполеона, счел войну с ним неизбежной и скорой. Царь тоже не хотел этой войны, опасаясь после Аустерлица и Фридланда главным образом самого Наполеона. 25 марта 1811 г. он так и написал Наполеону: «Величайший военный гений, который я признаю за Вашим Величеством, не оставляет мне никаких иллюзий относительно трудностей борьбы, которая может возникнуть между нами»[99]. Но уступить Наполеону, склониться под ярмо континентальной блокады Александр не мог, если бы даже захотел. Он был силен классовым чутьем и понимал, что «благородное российское дворянство», плоть от плоти которого был он сам, ориентируется на Англию против Франции и не позволит ему переориентировать Россию, как не позволило этого Павлу I. Поскольку же войны нельзя было избежать, царь приготовился к худшему, вдохновляясь примером испанцев. «Если император Наполеон начнет войну со мной, — говорил Александр Коленкуру в апреле 1811 г., — возможно, даже вероятно, он разобьет нас, но это не даст ему мира. Испанцы были часто биты, но они ни побеждены, ни покорены. Между тем, они не так далеки от Парижа, да и климат их и средства не наши <…> Я скорее отступлю на Камчатку, но не подпишу в моей завоеванной столице мира!»

Гонку вооружений Россия начала одновременно с Францией. 1 февраля 1810 г. вместо А.А. Аракчеева царь назначил военным министром менее симпатичного ему, но более компетентного М.Б. Барклая де Толли. Именно Барклай возглавил всю подготовку к войне. С 1810 г. резко пошла вверх кривая военных расходов России: 1807 г. — 43 млн. руб., 1808 — 53 млн., 1809 — 64,7 млн., 1810 — 92 млн., 1811 — 113,7 млн. руб. Численность войск за 1810–1812 гг. удвоилась и составила 975 тыс. человек. В то же время царизм с небывалой активностью использовал военную разведку и дипломатию.

Александр I разрешил Барклаю де Толли учредить при посольствах России за границей службу военных атташе с дипломатическим иммунитетом, которые добывали карты и планы Наполеона, данные о численности, дислокации и перемещениях его войск. Самые же ценные сведения доставлял из Парижа А.И. Чернышев, назначенный в январе 1810 г. «состоять постоянно при Наполеоне».

Александр Иванович Чернышев, 26-летний племянник екатерининского фаворита А.Д. Ланского, придворный фат и дамский угодник, пленил своей ловкостью не только Александра I, который летом 1811 г. восклицал: «Почему нет у меня таких министров, как этот молодой человек!» В Париже Чернышев вкрался в доверие к лицам из ближайшего окружения Наполеона (по слухам, Полина Бонапарт не пренебрегала его ухаживанием) и сумел понравиться даже самому императору. Хотя он начал шпионить в Париже уже после того, как был подкуплен и задействован в пользу России кн. Ш.М. Талейран (под кличками «кузен Анри» и «Анна Ивановна»), хлопоты Чернышева нисколько от этого не теряли, ибо он узнавал секреты, недоступные Талейрану, включая «tableau general» (общую роспись) войск Наполеона по всей Европе с обозначением численности каждого полка — «наисвященнейший документ, в котором хранилось военное счастье Франции»[100].Подкупив писца французского военного министерства М. Мишеля, Чернышев получал от него копии «tableau g'en'eral» раньше, чем подлинник доставлялся Наполеону.

Не менее успешно, чем разведка, действовала в преддверии войны русская дипломатия. Она выведала, что Швеция предпочитает ориентироваться на соседнюю Россию, а не на далекую Францию. Граница с Россией была для Швеции единственной континентальной границей. Со всех других сторон ее защищали от французов море и английский флот. Потерю же Финляндии Швеция предполагала компенсировать захватом Норвегии, на что согласилась Россия. Что же касается Бернадота, то он с давних пор тайно ненавидел Наполеона (хотя получил от него все: маршальский жезл, княжеский титул, даже шведский престол), так как сам метил в «наполеоны», а Наполеона не прочь был бы сделать своим «бернадотом». Используя все это и льстя Бернадоту как «единственному человеку, способному сравниться (с Наполеоном) и превзойти его военную славу», Александр I добился заключения 24 марта (5 апреля) 1812 г. союзного договора между Россией и Швецией.