Александр I и Наполеон

Он был хорошим сыном, братом, отцом и другом. В от Александра I, у него было много сердечных друзей. Сам он в 1801 г. выделил среди них Ж. Ланна, М. Дюрока, Ж.Б. Бессьера, А. Жюно, Л.А. Бертье, О. Мармона. Все они уйдут от него трагически: трое первых погибнут в боях, Бертье и Жюно покончат с собой, а Мармон предаст. Ранее из близких друзей Наполеона пали в различных сражениях Ж.Б. Мюирон, Т. Шове, А.Ф. Лагарп, Ж. Сулковский, Л. Дезэ. Наполеон тяжело переживал смерть каждого из них, но в особенности — Дезэ, Ланна и Дюрока. Пока они были живы, он щедро награждал их, был внимателен к их советам, терпим к упрекам и даже обвинениям. В семье он вел себя строже. Чрезвычайно почтительный с «мамой Летицией», он отечески самовластно распоряжался судьбами братьев и сестер. Правда, он одарил их всех (кроме Люсьена, который с 1803 до 1815 г. был с ним в ссоре) княжескими и даже королевскими титулами, но при этом диктовал им свои условия и умерял их претензии. Когда, например, Элиза и Каролина возмутились при нем, почему они еще не принцессы, тогда как супруги Жозефа и Людовика уже стали таковыми, Наполеон язвительно осадил их: «Слушая вас, можно подумать, сударыни, что мы получили корону от покойного короля, нашего отца!»

Как супруг и особенно как отец Наполеон тоже вызывает симпатию. Он страстно любил свою Жозефину и до тех пор, пока не узнал об ее измене, никогда ей не изменял. Нежен он был и со второй женой, Марией Луизой, чрезвычайно заботился о ней и прекратил случайные связи с другими женщинами, исключая лишь его польскую даму сердца, фактически третью жену Марию Валевскую. Сына и наследника своего — будущего герцога Рейхштадтского, Наполеона II, как называли его бонапартисты, — он обожал, буквально носился с ним и строил для него самые «наполеоновские» планы. Дети вообще были его слабостью. Он никогда не отказывал ребенку, посланному от кого бы то ни было с просьбой. В свободную минутку император любил поиграть с детьми своих родных и друзей и даже камердинера Рустана, любил крестить малышей. Первыми его крестниками стали сын Данна Наполеон и дочь Жюно Жозефина.

Уму непостижимо, как он мог выкраивать такие минуты, будучи столь занятым и столько успевая делать, даже при его фантастической работоспособности. Работал он неистово. Мог и среди ночи прервать сон, чтобы настрочить приказы, вдруг родившиеся в его голове, хотя спал он по норме, которую определил так: «Мужчина должен спать четыре часа, женщина — шесть часов; больше шести часов спят только дети и набитые дурни». В экстремальных ситуациях, для него нередких, он вообще обходился без сна целыми сутками. Ел быстро (на обед — 15 минут) и без разбора, но и за обедом решал какие-то дела: читал, подписывал, диктовал. Он вникал буквально во все тонкости управления своей необъятной империей — от Гражданского кодекса и континентальной блокады до уборки тротуара в Фонтенбло, знал лучше любого министра положение дел внутри каждого ведомства. Тем, кого это все изумляло, он объяснял, что разные дела и вопросы размещены у него в голове, как в шкафу: «Когда приходится прервать какую-нибудь работу, я просто закрываю один ящик и открываю другой. Они никогда не мешают друг другу, не стесняют меня и не утомляют. Хочется спать? Я закрываю все ящики и сплю». Часто в конце дня, перегруженного делами, он созывал министров и держал их за работой далеко за полночь, а когда они в изнеможении опускали головы на стол, он весело подбадривал их: «Ну, ну, господа-министры, давайте просыпаться: ведь только два часа утра! Надо отрабатывать деньги, которые платит нам французский народ!» Впрочем, не всегда Наполеон был так добр с министрами. Случалось, он, подобно Петру Великому, применял к ним за леность и меры физического воздействия: министра юстиции К.А. Ренье однажды повалил на диван и «пересчитал ему ребра» кулаком, а верного Бертье поколотил каминными щипцами.

Стендаль подсчитал, что все 15 лет своего правления Наполеон ежедневно подписывал в среднем 31–32 декрета, большей частью им же самим сочиненных, и 20–30 докладов, которые он иногда трижды-четырежды заставлял переделывать. Его друг А.М. Лавалетт резонно прикинул, что «за три года он делал больше, чем любой король мог бы сделать за 100 лет». А ведь половину своего времени Наполеон как государь провел в боях и походах от египетских пирамид до Московского Кремля, дав на своем веку 70 сражений — больше, чем Александр Македонский, Ганнибал, Цезарь, Фридрих Великий и Суворов, вместе взятые. Столько успеть и вынести к 46 годам жизни мог, разумеется, только гений, но к тому же еще, как заметил Гёте, «человек из гранита»…