Александр Башлачёв: человек поющий

Однозвучно звенит колокольчик Спасской башни Кремля.
В тесной кузнице дня лохи-блохи подковали Левшу[37].
Под рукою — снега. Протокольные листы февраля.
Эх, бессонная ночь... Наливай чернила. Все подпишу![38]

Как досрочник ЗК два часа назад откинулся день.
Я опять на краю знаменитых вологданьских лесов.
Как эскадра в строю, проплывают корабли деревень.
И печные дымы — столбовые мачты без парусов.

И плывут до утра хутора, где три кола — два двора,
Но берут на таран всероссийскую столетнюю мель.
Им смола — дикий хмель.
А еловая кора им — махра.
Снежок — сахарок,
А сосульки им — добра карамель.

А не гуляй без ножа. Да дальше носа не ходи без ружья.
Много злого зверья. Ошалело — аж хвосты себе жрет.
А в народе зимой — ша! Вплоть до марта — боевая ничья!
Трудно ямы долбить. Мерзлозем коловорот не берет.

Ни церквушка, ни клуб.
Поцелуйте постный шиш вам баян!
Ну, а ты не будь глуп.
Рафинада в первачок не жалей.
Не достал нас «Маяк». Но концерты по заявкам сельчан
По ночам под окном исполняет сводный хор кобелей.

Под окном по ночам то ли песня, то ли плач, то ли крик.
То ли спим, то ли нет. Не поймешь нас — ни живы, ни мертвы.
Лишь тропа в крайний дом над обрывом вьется, как змеевик.
Истоптали весь снег на крыльце у милицейской вдовы.

Я люблю посмотреть, как купается луна в молоке.
А вокруг столько звезд! Забирай хоть все — никто не берет.
Значит, крепче стал лед. Мерзни, мерзни, волчий хвост на реке!
Нынче славный мороз... Минус тридцать[39], если Боб нам не врет.

Я устал кочевать от Москвы до самых дальних окраин.
Брел по горло в снегу. Оглянулся — не осталось следа.
Потеснись, твою мать, дядя Миша — косолапый хозяин...
Я всю ночь на бегу. Я не прочь и подремать,
Но когда я спокойно усну,
Тихо тронется весь лед в этом мире.
И прыщавый студент — месяц Март
Трахнет бедную старуху-зиму.
Все ручьи зазвенят, как кремлевские куранты Сибири.
Вся Нева будет петь и по-прежнему впадать в Колыму.

Октябрь 1984

(Приводится по распечатке Людмилы Воронцовой, 1984)

Лихо / Прелюдия