Александр Башлачёв: человек поющий

Сентябрь 1984

(Приводится по распечатке Людмилы Воронцовой, 1984)

Похороны шута

Еловые лапы охотно грызут мои руки
Горячей смолой заливает рубаху свеча.
Средь шумного бала шуты умирают от скуки
Под хохот придворных лакеев и вздох палача.

Лошадка лениво плетется по краю сугроба.
Сегодня молчат бубенцы моего колпака[33].
Мне тесно в уютной коробке отдельного гроба.
Хочется курить, но никто не дает табака.

Хмурый дьячок с подбитой щекой
Тянет-выводит за упокой.
Плотник Демьян, сколотивший крест,
Как всегда пьян. Да нет, гляди-ка ты, трезв...

Снял свою маску бродячий актер.
Снял свою каску стрелецкий майор.
Дама в вуали опухла от слез.
И воет в печали ободранный пес.

Эй, дьякон, молись за спасение божьего храма!
Эй, дама, ну что там из вас непрерывно течет?[34]
На ваших глазах эта старая скучная драма
Легко обращается в новый смешной анекдот!

Вот возьму и воскресну! То-то вам будет потеха...
Вот так, не хочу умирать, да и дело с концом.
Подать сюда бочку отборного, крепкого смеха!
Хлебнем и закусим хрустящим соленым словцом.

Пенная брага в лампаде дьячка.
Враз излечилась больная щека.
Водит с крестом хороводы Демьян.
Эй, плотник, налито! — Да я уже пьян...

Спирт в банке грима мешает актер.
Хлещет стрелецкую бравый майор.
Дама в вуали и радостный пес
Поцеловали друг друга взасос.

Еловые лапы готовы лизать мои руки.
Но я их — в костер, что растет из огарка свечи.
Да кто вам сказал, что шуты умирают от скуки?
Звени, мой бубенчик! Работай, подлец, не молчи!

Я красным вином написал заявление смерти.
Причина прогула — мол, запил. Куда ж во хмелю?
Два раза за мной приходили дежурные черти.
На третий сломались и скинулись по рублю.

А ночью сама притащилась слепая старуха.
Сверкнула серпом и сухо сказала: — Пора!
Но я подошел и такое ей крикнул на ухо,
Что кости от смеха гремели у ней до утра.

Спит и во сне напевает дьячок:
— Крутится, крутится старый волчок!
Плотник позорит коллегу Христа —
Спит на заблеванных досках креста.

Дружно храпят актер и майор.
Дама с собачкой идут в темный бор.
Долго старуха тряслась у костра,
Но встал я и сухо сказал ей: — Пора...

Сентябрь 1984

(Приводится по распечатке Людмилы Воронцовой, 1984)

Прямая дорога