Алекс и Алекс 2

— Разумно. — Куратор отрывается от экранов, поворачивается на мгновение ко мне и уважительно кивает. — Сами додумались? Или подсказал кто?

— По чуть-чуть и того, и второго. — Нехотя раскрываю детали. — Если честно, один знакомый в Квадрате рассказывал истории для примера. Вот за его шесть десятков лет жизни, он ни разу не видел, чтоб кто-то смог качественно распорядиться деньгами или ценностями, упавшими на голову случайно.

— Какие интересные знакомства! — весёлым ржанием отзывается с переднего сидения Матеуш, выруливший, наконец, куда собирался.

— Не мешай, — как-то слишком серьёзно бросает ему Бак, и доктор тут же осекается. — А что это доказывает? — спрашивает полковник уже у меня.

— Дальше я с помощью этого самого знакомого, плюс ресурсы чипа, построил себе на коленке краткую эмоциональную цепочку, — сейчас я действительно стесняюсь (сам не знаю, почему).

— Что за цепочка? — прорезается врач, игнорируя самую свежую реплику Бака в свой адрес.

Тот смотрит на водителя укоризненно.

— Деньги, которых человек не ждал. — Добросовестно перечисляю. — Следствие — эйфория. Судя по услышанному, у многих она длится не три и не пять минут.

— Может и в хронике застрять, да, — подтверждает доктор. — Кстати, а ведь да. Я даже знаю, почему; но сам раньше не задумывался…

Бак смотрит на врача совсем уж уничижительно, и тот опять смолкает.

— Вот не то что подавляющее большинство, а вообще все, о ком говорил тот человек, заканчивали одинаково: на этапе непроходящей эйфории от свалившегося на голову богатства, они… м-м-м… принимали абсолютно неверные и глубоко ошибочные инвестиционные решения. — Нахожу наконец, как сформулировать, чтоб куратор в очередной раз не склонял меня за жаргон и сквернословие.

Тут Бак с Матеушем неожиданно начинают неприкрыто ржать, почему-то многозначительно переглядываясь между собой и распаляясь в своём веселье ещё больше.

— Убедительно. — Отсмеявшись, подполковник вытирает рукавом набежавшие в глаза слёзы. — Как говорится, пример исчерпывающе иллюстративен… да уж… Решили не повторять тот путь?

— Не сразу, — качаю головой. — Вначале завёл для памяти в чипе файлик, — касаюсь виска указательным пальцем. — И там систематизирую причины совершения ошибок. Стараюсь опираться на увиденное и услышанное, но своего опыта ошибок тоже хватает. Вот вначале я отдельным пунктом записал типичную причину для этой ситуации: принятие инвестиционного решения в состоянии эйфории.

— А при чём тут инвестиции? — явно проверяет меня на прочность доктор, на которого Бак уже махнул рукой.

— Любое решение, определяющее судьбу, в моём возрасте — инвестиционное. — Отвечаю серьёзно. — Нас в Корпусе учат, что время равно материальный ресурс равно деньги. «Время — деньги», преподаватель так и говорит. Если я решу заниматься чем-то не тем, находясь на волне эмоционального подъёма из-за полученного сертификата, или в предвкушении оного, я могу зачеркнуть неоправданно большой период времени.

— Так на данный момент у тебя никакого сертификата нет? — делано удивляется Матеуш. — Почему бы не спланировать сейчас, куда двигаться потом?

— Так я сейчас и не представляю горизонтов, которые он открывает, — возражаю. — Подполковник вообще вон говорит, что мои ощущения после этого будут небо и земля в сравнении с текущими.

Бак снова одобрительно кивает, ничего не говорит и возвращается к своим данным.

_________

За два месяца до описываемых событий.

— Какая цель твоих забегов? — спрашивает меня Алекс.

Мы снова в медсекторе карцера, заняться снова нечем. Восстановление после очередного забега по кругу идёт своим ходом.

К моему личному счастью, у меня теперь всегда есть собеседник.

— Подняться на ступеньку выше в собственных глазах. Хотелось бы отомстить в итоге за мать, так как не верю, что она погибла случайно… Хотелось бы ещё вернуть дом. Вот в таком порядке; а дальше я ещё не думал. В принципе, мне теперь особо и жить-то незачем.

— Ты сейчас описал путь какой-то тупой анархии, — задумчиво говорит Алекс. — Приятно, что цели у тебя вполне осязаемые, доступные и их можно буквально пощупать руками, — в этом месте он премерзко хихикает.

Я уже заметил: он всегда так делает, когда хочет привлечь моё внимание к теме или заставить меня думать самостоятельно глубже, чем я настроен.

— Ты не подумай, что я покушаюсь на твоё святое конституционное право сдохнуть собственным путём! — во внутреннем пространстве у меня перед глазами появляются две поднятые вверх раскрытые ладони. — Ну помрёшь. Ну забудут тебя, если ещё кто-то будет помнить на тот момент…

— Говори, что хотел, — предлагаю ему после паузы, во время которой обдумываю услышанное. — Я же знаю, ты всегда таким тоном говоришь, когда учить меня собираешься.

— Пока просто проинформирую, — сухо возражает он. — С моими возможностями, всё перечисленное тобой можно решить прямо за неделю. Ну и еще недельку берём на филигранную отработку техники. Нет, давай всё же ещё раз скажу вслух. Если ты, как самурай — то просто скажи мне это. Я перечисленные тобой пункты решу в прямом смысле моментально.