Альбом первый. Отступники

Лицо её было холодным и величественным одновременно, а глаза горели ровным зелёным огнём. При виде этой спокойной силы я невольно повторила движение Вёха, склонив голову перед Шестой. В реальной жизни мне не доводилось видеть подобные личности: наш век демократии и задекларированного равенства практически уничтожил величие, подменив его высокомерием, спесью и самовлюблённостью. Игры же воссоздали истинное величие, свойственное лишь потомственным властителям и существам древним и могущественным.

– Я полагаю, есть причина тому, что ты привёл ко мне одну из наших сестёр, Вёх, – всё с тем же царственным спокойствием произнесла Астильба.

– Да, Шестая, – Вёх встретился с ней взглядами, но то было не противостояние, а скорее беззвучное дополнение беседы. – Это Лорелей. Она видела в Сумеречных снах тебя, Раскол и Геранику. Она желает присоединиться к нам в нашей борьбе и готова заплатить за это.

– Это так, дитя? – теперь взгляд Астильбы встретился с моим. Не знаю уж, как разработчики добились подобного эффекта, но меня пробрало до мурашек. Во взгляде Шестой не было угрозы – лишь немой вопрос, густо замешанный на невыразимой горечи. А за этим зияющей раной чувствовалась пустота, которую пытается заполнить нечто пугающее.

Перед глазами вновь пронеслась вереница видений Сумеречного Сна. Я видела глазами Шестой. Череда проваленных ритуалов, вызовы сильнейших демонов, не способных помочь, поиски древних манускриптов с забытыми уже заклинаниями… Всё напрасно. Мёртвых нельзя вернуть в мир живых. Спасённые от тления оболочки, лишённые душ – вот всё, чего она добилась на этом пути. Бездна в душе день за днём неудержимо заполнялась жаждой мести, укреплённой решимостью избавить от подобного свой народ. Я видела Геранику, дарующего источник огромной силы, способной навсегда избавить Сокрытый лес от опасности вторжения. Я чувствовала Мрак, вкрадчиво и мягко заполняющий пустоту в сердце.

Внимание! Вы получили дополнительную информацию о Шестой благодаря характеристике Знания Барда.

– Д-да, – ответ дался с трудом, видения с неохотой отпускали моё сознание.

Чёрт, так и до неутешительного диагноза от психиатра дойти можно.

– Ты понимаешь, что от тебя отвернутся все расы обеих империй? Ты навсегда будешь врагом в их глазах, – голос Астильбы набатом отдавался у меня в голове.

– Понимаю.

– Ты осознаёшь, что Сильван отвернётся от тебя, едва ты примешь Мрак? Готова ли ты отвратить от себя взор Лесного Отца?

– Во снах я видела многое твоими глазами, Шестая. Я готова заплатить эту цену.

На мгновение на лице Астильбы промелькнули горечь и… сожаление?

– Мне жаль, – тихо произнесла она, глядя мне в глаза. В следующее мгновение лицо Шестой вновь приобрело отрешённое выражение, голос набрал силу. – Гераника! Приди на мой зов!

Языки тумана взвились вверх и закрутились в вихре, а через мгновение в нём появился высокий темноволосый человек с располагающим лицом и улыбкой успешного дельца.

– О, я так понимаю, кое-кто из Свободных решил пополнить наши ряды? – деловито поинтересовался он.

В отличие от Шестой, Гераника скорее напоминал человека моей эпохи: хваткий, деловитый, полный самолюбования и бьющей через край энергии.

– Даруй ей силу, Гераника, – спокойно, как равного, попросила Астильба.

– Ты готова принять в себя Мрак, Лорелей? – спросил Гераника голосом доброго волшебника с улыбкой серийного убийцы. Между его пальцами был зажат крохотный неровный осколок, источавший всё тот же тёмный туман.

Внимание! В случае согласия болевые фильтры будут временно отключены, а Ваша раса будет изменена на «осквернённую сильвари». Репутация с Империей Малабар, Тёмной Империей Картос, Сильвари и Ирхами изменится на Ненависть.

По спине прошёл холодок, но причиной тому были не игровые штрафы, а взгляд Гераники. Было в нём какое-то недоброе предвкушение.

– Готова, – всё же выдохнула я.

В следующее мгновение в правой руке Гераники появился кинжал, которым он рассёк мне грудную клетку. Не знаю уж, какие ощущения при этом были бы в реальной жизни, но меня пронзила адская боль. Я закричала во всю глотку, ноги подкосились, но Гераника железной хваткой вцепился мне в плечо (кинжал из его руки таинственным образом исчез) и удержал на ногах. Понятия не имею, есть ли у сильвари кости, но что-то совершенно ощутимо хрустнуло. Геранику это ничуть не смутило. Он вложил в моё рассечённое тело крохотный осколок и разжал хватку. Я кулем рухнула на траву, не обращая внимания на острые шипы, впившиеся в плоть. Эти царапины были ничем по сравнению с той болью, что пронзила всё моё существо. Сотни шипов рвались из меня, разрывая тело, пронзая кожу.