Альбигойский Крест. На Тулузу!

Жильбер де Клэр, наскоро отобедав, развернул поистине колоссальную работу по обустройству лагеря крестоносцев. Первым делом, он отрядил две сотни воинов в ближайшие деревни, приказав им разобрать бревенчатые дома крестьян и привезти их для сооружения внешнего частокола. Одновременно с этим, англичанин выделил тридцать воинов, привезших требюше, для сборки и наладки метательных машин, приказав им доложить о готовности к полуночи. Воины пытались ворчать, ссылаясь на трудности в сборке, но, наткнувшись на решительный взгляд рыцаря, не терпящий пререканий, быстро побежали к повозкам, и, вскоре, работа закипела. Не беспокоя воинов Бушара де Марли, занимавшихся маневрами возле стен и валов Тулузы для устрашения осажденного врага, Жильбер де Клэр направил оставшуюся сотню на установку палаток, рытье канав для отвода дождевых вод и внешнего рва, не забыв им обозначить место для рытья большого отхожего места позади лагеря. Работа закипела, Жильбер сновал по лагерю, успевая побывать на многих участках, где критично осматривал ход работ, делая поправки или замечания. Крестоносцы ворчали, но продолжали делать работу, позволявшую им, в последствии, спокойно отдыхать и не опасаться внезапных вылазок противника.

К ужину возвратились воины, везя на повозках большое количество бревен, плетеных заборов и кольев, предназначенных для укрепления особо опасных участков будущего лагеря. Чтобы не сильно утруждать себя работами, крестоносцы привели огромное количество крестьян, согнанных из ближайших деревень, подвергшихся разграблению. Отдельной пестрой толпой выделялись женщины и девушки, верещавшие на всю округу, словно молодые поросята, оглашая холм стенаниями, воем и плачем.

– Да, гулянка, видать, сегодня будет знатная… – тихо сказал сам себе Ги де Леви, оглядывая толпу. – Крестьян, естественно, после работ побьют и прогонят, а вот с девками, – он вздохнул, – уши придется затыкать, это уж точно…

Сенешаль вышел из палатки и прошелся по лагерю, оценив таланты мессира де Клэр. Холм и остатки стен постепенно превращались в некое подобие обжитого лагеря, радовавшего глаза ровными рядами палаток, сточными канавами и, прежде всего, тем, что абсолютно все воины были заняты работами и не болтались без дела, внося анархию и сумятицу в общий настрой.

– Нет слов… – Ги склонил голову, отдавая дань уважения организаторским талантам Жильбера де Клэр. – Я всегда знал, что вы, мессир, зарыли в себе талант полководца.

– Излишне… – смутился англичанин. – Не понимаю, мессир Ги, какой у меня может быть полководческий талант. Я просто ценю опыт древних римлян, который по возможности, стараюсь применять для общего дела…

– Именно в этом, мой благородный де Клэр, и заключается талант полководца. Умение организовать укрепленный лагерь – одно из важнейших качеств настоящего командира. – Сенешаль положил свою руку на плечо Жильбера. – Я помню, как вы удерживали Шато-Гайяр от орд Кадока, и уверен, что не сдали замок, если бы король Жан Сантерр вовремя прислал вам продовольствие…

Жильбер смутился, но по достоинству оценил слова сенешаля, склонив свою голову в почтительном поклоне:

– Спасибо, сенешаль, за ваши теплые слова. Для меня было бы, куда приятнее сдать замок вам, а не проклятому авантюристу Кадоку. Тем более что мы обговорили с вами условия почетной сдачи. Жаль, конечно, что Кадок разузнал об этом и отвлек вас, заманив на обманную охоту…

– Этот мерзавец, насколько мне известно, получил по заслугам! – Сенешаль повысил голос, вспоминая тот неприятный момент. – Сам король Филипп приказал лишить его всех званий, поместий и дарений, взыскав кругленькую сумму и засадив в подвал мрачной Пероннской башни, где ему составили компанию мессир де Даммартен и граф Ферран, живущие, правда, на этажах донжона, а не в подвале. Его величество никогда не позволит себе смешивать благородных сеньоров, пусть и изменников, с простолюдинами и рутьерами …

Англичанин уловил возбуждение, сквозившее в голосе сенешаль, и решил отвлечь его, сказав: